Наше дело правое
Шрифт:
— Есть же, есть! — завопил Аксенов.
— Две машины!!! — счастливо орал Алексей Ерофеев — радовался безудержно, по-мальчишески, на мгновение забыв, что к ним уже движется вражеская ракетная контратака.
Артем коротко рявкнул:
— Ура!
И сразу же осадил экипаж:
— Рано еще радоваться. Управление беру на себя. Аксенов, Ерофеев, на турели. Если автоматика затупит, у вас будет очень мало времени. До удара восемь… семь… пускаю противоракеты… Держитесь, ныряем!
Корабль ухнул вниз. На мгновение невесомость сменилась видимостью притяжения — Ерофеев вцепился в подлокотники,
— Кадет, — рявкнул Ерофеев, — за турели! На земле наблюешься!
— До удара пять… — Могильников усмехнулся, — не кричи на парня, сам таким же был… три… на хвосте три ракеты. Остались две! Одна еще держится… Приготовиться!!!
…
…
…
Но удара не последовало.
— Фух, — выдохнул Аксенов. — Вот о чем тебе, кадет, рассказывали. Могильникова костлявая стороной обходит из уважения к фамилии.
— Боря, заткнись, — незлобиво отмахнулся Артем, — надоел уже… Просто нам повезло. Собрались, ребята! Аксенов, второй залп — расставляй маркеры! Ерофеев, ты тоже поработай с целеуказанием. Время до огневого контакта главным калибром тридцать секунд.
— Готов! — коротко ответил Аксенов.
— Тоже! — вслед за ним Ерофеев.
— Огонь!
Еще две пятерки ракет сорвались с пилонов, холодным инстинктом радара отыскивая чужие корабли. Могильников подпевал себе под нос, на припеве к нему присоединился и Аксенов.
— Дурдом, — обреченно прошептал Ерофеев. Он и подумать не мог, что ему так повезет — экипаж психов, распевающих песенки и относящихся наплевательски ко всему, что находится в обозримом пространстве.
Может, мы обидели кого-то зря, Сбросив пару лишних мегатонн, Где теперь горит и плавится земля, Был когда-то город Вашингтон.— До поражение четыре… три… два… один… Есть!
— Хорошо, — глухо засмеялся Аксенов. — Эй, кадет, мы с тобой хорошо поработали! Еще пятерочка отправилась в глубокий космос… Всего семь. Отчего же… неплохо…
— Приготовились, — сухо оборвал его Могильников. — Неприятель в прямой видимости. Аксенов, на управление! Ерофеев, на турели и противоракеты! Хотя вряд ли стоит ожидать ракетного удара, но кто знает…
На миг Артем задержал взгляд на экране, одним движением выделил цель и сразу же активировал главный калибр. «Сушка» задрожала — три снаряда вырвались на волю. Хотя двигатели и постарались компенсировать очередь твердотельными снарядами, но все же полностью им это не удалось.
Красная точка, обозначающая на дисплее боевую машину Соединенных Стран Америк, замигала, разделилась на пять сегментов и погасла.
— Готов! — рявкнул Могильников. Горячая ненависть и жажда разрушения, так его охватившие, пока он наводил прицел на вражеский истребитель, куда-то пропали. Вернулось расчетливое рабочее настроение. Иррациональное внутреннее спокойствие берсерка — пламя снаружи, лед внутри.
Песенка горчила на губах дымом войны:
Водородным солнцем выжжена трава, Кенгуру мутируют в собак Вновь аборигены обрелиЕрофеев не отрывался от управления турелями, время от времени отвешивая короткие плети разрядов, — лазер в основном использовался против ракет, но порой получалось и прожечь броню. Артем улыбнулся — ничего, из парня выйдет толк… Вот только бы вернуться. Короткие сводки на командирском дисплее оптимизма не внушали. Ракеты не тронули «Су-55» Могильникова, но вторую юго-западную группировку проредили изрядно — в строю осталось в лучшем случае пятьдесят машин. Разменялись довольно-таки неплохо — где-то от полутора до двух машин неприятеля на одного нашего. Но все равно мало… Потери первой юго-западной были еще страшнее — они лишились половины кораблей.
Рядом промелькнуло звено «эсэсовцев» — Могильников еще заметил вспышки твердотельных пушек, но заряды прошли мимо. Снова… Снова…
Перекрестье прицела прилипло к темному силуэту «эсэсовца».
— Попался! — удовлетворенно выдохнул Артем.
Корабль, в который прицелился Могильников, неожиданно начал разваливаться. Рядом промелькнул «МиГ-70», красиво махнув короткими атмосферными псевдокрыльями, и ринулся вниз на перехват нижнего эшелона «эсэсовцев».
— Молодца! — одобрительно заметил Артем, продолжая мурлыкать песню.
На восток уходит краснозвездный «МиГ», В Лувре разгорается пожар. Эйфелевой башни проржавевший пик С корнем вырвал ядерный удар.Перевел маркер на следующего врага, но Аксенов резко дернул истребитель, выводя машину из-под обстрела двух американских истребителей.
Наступила небольшая передышка — они вырвались из центра боя на периферию.
Вдруг Алексей напряженно прошептал:
— Они что, не видят?
— Кто? — спросил Могильников, не отрываясь от тактического дисплея.
— В штабе! Это же классический «кессельшлахт». Три эшелона движутся параллельными курсами, широко нас охватывая. Потом просто раздавят нас ракетным огнем… И все…
— Что есть кессельшлахт? — поинтересовался Аксенов, отмечая маркерами приоритетные цели для оставшихся пяти ракет.
— Дословно «котельная битва», операция на окружение, — ответил вместо Алексея Могильников. — Одно из тактических преимуществ фашистской Германии во Второй мировой. Что-то ты разленился, Боря. Вернемся, я лично Юлию Гаю скажу, что ты все на фиг позабыл!
— Не надо! — в притворном ужасе прикрыл голову руками Аксенов. — Давай лучше решим, что делать дальше.
Истребитель завис над битвой. Темные точки мельтешили на фоне бело-зеленой плоскости Земли. Все казалось каким-то ненастоящим, игрушечным. Отсюда было хорошо видно, что, несмотря на неразбериху в центральной части битвы, крылья «эсэсовцев» уверенно охватывают русских.
— Ты был прав, Алеша, — задумчиво заметил Могильников, коснулся клавиши связи. — Центр, центр, вызывает «тридцать пятый». Полковник Волков, это Могильников, тут нас, кажется, пытаются окружить. Как слышите? Вторая юго-восточная группировка вот-вот попадет в окружение. Полковник…