Нашествие теней (Светоносец - 1)
Шрифт:
– Уж не туда ли ты собрался?
Жрец остановился, глянув на старика темными ямами глаз.
– А почему бы и нет?
– глухо донеслось из-под маски.
Старик замялся, сожалея о своем возгласе. Но жрец спас ему жизнь, а потом пощадил - его следовало предостеречь.
– Никто не ходит в Тралл. Скверное это место, - не совсем вразумительно пояснил старик.
– А какое место не скверное?
– насмешливо фыркнул жрец.
– Вся Империя лежит в руинах. Захарий усиленно затряс головой.
– Нет, в Тралле хуже, чем где-либо еще... Много хуже.
– Чем же?
Захарий
– Если есть такое место, где мертвым лучше, чем живым, то это Тралл.
Жрец вернулся к Захарию.
– Рассказывай.
Когда он подошел ближе, стариком снова овладел страх, но Захарий постарался сдержать дрожь в голосе.
– Семь лет назад на этой равнине произошла великая битва. Сторонники Исса выиграли ее...
Но жрец простер свою когтистую руку, прервав его.
– Это мне известно - расскажи о более свежих событиях.
Захарий долго молчал, и теперь слова полились потоком.
– Так тебе известно, кто теперь правит нами? И что он принес Траллу? Молчание жреца подстегнуло старика.
– Тогда остальное легко представить. Днем ты ходишь, где хочешь, но к ночи запираешься у себя в доме. И даже там ты в опасности...
– Старик передохнул, сглотнув подступившую к горлу желчь.
– Они поймали мою жену и продержали ее всю ночь, а утром я нашел ее на пороге. Бледную как снег. Я втащил ее в дом, но она только смотрела на меня обведенными темным ободом глазами. Тогда я увидел эти укусы на ее шее, увидел, что она пылает в жару. В глазах ее были боль и ненависть, точно ей не терпелось вцепиться в меня ногтями...
– Голос старика дрогнул от этого воспоминания.
– Я привязал ее к кровати и пошел за жрецом - за одним из вас, за жрецом Огня. Он сказал мне, что остается только одно. Я ждал снаружи, пока...
– Захарий отвернулся, не договорив, с сердцем, словно кусок льда, и смахнул слезы с глаз.
– Ее пепел тут, в сундуке, и волосы тоже. У нее были красивые волосы...
– Старик склонил голову.
– Продолжай, - тихо сказал жрец.
– Что еще сказать? Каждую ночь все эти годы мы сидим под замком в своих домах, а вампиры воют и бранятся снаружи, скребясь в двери и ставни. Каждая дверь, каждое окно, каждая дымовая труба заперты от них наглухо, и все-таки они проникают к нам, когда мы меньше всего этого ожидаем. Днем ты можешь случайно ступить в тень - а они там таятся сотнями, только и дожидаясь, чтобы ты вышел из солнечного света.
– Тогда почему ты оставался там так долго? Старик обвел взглядом нагие вершины.
– Идти некуда, кроме как через болота в горы, а здесь тебя ждет верная смерть.
– Однако ты все же пришел сюда.
– Я стар - мне так и так умирать. Пусть те, кто помоложе, надеются на то, что все еще станет, как прежде.
– Старик оглянулся на город.
– Только не бывать этому. Тралл - город мертвецов. Вот почему я ушел, жрец. И если будет на то воля Ре, поднимусь на Гору Преданий еще дотемна.
Жрец медленно кивнул, глядя на горные вершины.
– Да, с благословения бога можешь подняться. Однако будь осторожен: до Суррении далеко, и злодеев на пути много.
– Там, куда ты идешь, их еще больше, - улыбнулся старик, - однако спасибо тебе.
– Ступай же с миром, - сказал жрец, вновь поворачивая на
– Ты все-таки идешь туда?
Жрец оглянулся в последний раз.
– Я должен.
– Круг жрецов, твоих собратьев, с каждым днем становится все уже, покачал головой старик.
– Тебя убьют, если ты явишься туда.
Жрец рассмеялся яростно и глухо.
– Потому-то я и иду туда, старик: чтобы склонить весы в другую сторону.
– Он повернулся и зашагал вниз по тропе, вздымая сандалиями клубы дыма.
Захарий смотрел ему вслед со смешанным чувством облегчения и жалости. Худая фигура все уменьшалась, пока не превратилась в оранжево-красного муравья, ползущего по склону горы далеко внизу. Потом он перевалил через взгорок, за которым скрывалась тропа, и зеленая равнина точно поглотила его, как жаба - яркую букашку.
Захарий покачал головой. Нынче и правда день чудес. Он прожил на восемь часов дольше, чем рассчитывал. Сундук уцелел, и авось посчастливится протянуть еще несколько часов, а к вечеру перевалить через Гору Преданий, где уже не так опасно.
Иное дело жрец, подумал старик, опять взваливая сундук на тележку. И оглянулся на равнину. Казалось, что там уже темнеет. Слабые лучи солнца не грели землю, и стало холодно.
– Да пребудет с тобой Огонь, - прошептал старик, потом поднял с земли оглобли тележки и возобновил свое мучительное восхождение к свободе.
ГЛАВА 2
"ДА НЕ СТУПИТ НОГА ТВОЯ В ТЕНЬ"
Почти все три часа, оставшиеся до заката, ушли у жреца на дорогу до города. За все это время он лишь раз ненадолго остановился на тропе через болота. Вокруг было пусто, и он мог как следует обозреть открывшийся перед ним город. С гор гранитные утесы Тралла казались ничтожным пятнышком посреди бескрайней равнины. Теперь они высились над ним высотой в тысячу футов. Массивные крепостные стены, сложенные из того же гранита, скрывали от глаз нижнюю часть города, но выше кровли густо лепились к отвесным склонам.
На самом верху утеса, на фоне бледного предвечернего неба, виднелись черные башни внутренней цитадели и верхушки пирамид двух городских храмов. Над тем, что был посвящен Ре, богу Света, от жертвенного огня поднимался густой дым. Над храмом Исса, бога Червей и Смерти, не было ничего.
Свет и Смерть - вечные соперники. Раньше эти две религии как-то уживались. Но когда солнце начало угасать, все изменилось. Брат восстал на брата; по всей Империи начались гонения, войны, резня. Но хуже, чем Тралл, места нет. Нынче ровно семь лет с того дня, как пятьдесят тысяч человек нашли здесь свою смерть - в том числе и наставник жреца Манихей.
Путник сделал то, от чего до сих пор воздерживался: отвернулся от города и перевел взгляд к небольшому пригорку, что стоял в пятидесяти ярдах слева от него, на болоте. Даже в скудном предвечернем свете этот холмик ярко белел на тусклой зелени болот. Мох и лишайник уже добрались до половины его пятидесятифутовой высоты, но и теперь, даже издали, было видно, из чего он сложен: его возводили ряд за рядом из человеческих голов, голов погибших в битве при Тралле, - ныне они стали голыми черепами. Князь Фаран не позволял никому, кто входил в Тралл, забыть о том роковом дне семилетней давности. Но жрец из пятидесяти тысяч погибших знал лишь одного - Манихея.