Нашествие. Суровые законы
Шрифт:
И. Эрдели, венгерский доктор исторических наук, друг и соавтор Льва Гумилева, которого неоднократно ловили, мягко говоря, на неверной информации, является истинным продолжателем дела своего друга. Вот что он пишет о рабстве у аваров: «Авары, как и другие кочевые народы, не знали развитого института рабства. Лишь в качестве домашних рабов они использовали попавших в плен иноплеменных воинов и разорившихся соплеменников». Правда это или нет? Эрдели я не верю, а вот чешскому писателю Владиславу Ванчуре и его антифашистской художественной хронике «Картины из истории чешского народа», написанной на основе чешских хроник незадолго до расстрела писателя фашистами, склонен поверить.
«В первой половине шестого века вырвались из азиатских пределов авары и двинулись на славянские земли. Шли они отдельными отрядами, рассыпавшись широко, чтоб не ускользнула добыча; но там, где гуще были селения и где люди поднимались к отпору, собирались аварские конники в большие орды и побеждали множеством и дикостью. Были авары высокорослы, великой отличались силой, и никто с ними не мог сравниться в стремительности передвижения. Они мчались верхами, склонившись к шее коней, неслись, словно туча, и звериные шкуры развевались у них за плечами, и копье лежало в руке, и кривая сабля, и боевой топор. Налетев на селенья славян, громили, пускали огонь, пожиравший все, что горит: дома, урожай на полях и лес.
Страшны были авары в походе, столь же страшными были их таборы. С наступлением холодов останавливались аварские орды и в удобном месте ставили шатры. А мужчин, женщин и девушек, захваченных в плен, заставляли служить у себя в величайших лишениях, в рабстве и исполнять их желания. Одних посылали насыпать вал вокруг табора, других — выкапывать из-под снега корм для лошадей — и голод, горе, побои были им платой. От них кровь текла по бедрам женщин. Ужасные объятия наносили им раны, и аварские зубы оставляли следы на их щеках. И ширился ужас среди славян. Некоторые племена поднимались, ища смерти, вступали в борьбу без надежды.
Порабощение, страданья учили людей страстно желать свободы — учили их ненависти. И вот уже все без остатка загорелись возмущением против авар: и те, кто был побежден в бою, и те, кто без боя подчинился им и по собственной воле принял аварское иго».
А вот что пишет о них «Повесть временных лет». «Эти обры воевали и против славян и притесняли дулебов — также славян, и творили насилие женам дулебским: бывало, когда поедет обрин, то не позволял запрячь коня или вола, но приказывал впрячь в телегу трех, четырех или пять жен и везти его — обрина, — и так мучили дулебов. Были же эти обры велики телом, и умом горды, и Бог истребил их, умерли все, и не осталось ни одного обрина. И есть поговорка на Руси и доныне: „Погибли, как обры“, — их же нет ни племени, ни потомства».
Правдивость этих строк в определенной мере подтверждает и И.Эрдели: «Уже спустя столетие после падения Аварского каганата этот народ представлялся в памяти могучими великанами (самоназвание авар — обры — в некоторых западнославянских языках означает великанов), о которых слагались легенды». И действительно, во множестве славянских языков это слово означает великана, исполина. Возможно, оттуда и греческое «обримос» — сильный.
Зная современных низкорослых жителей Азии, трудно представить их великанами и исполинами. Среди семитов рослые люди встречаются чаще. Хотя все же не из-за роста аваров прозвали великанами и исполинами, а из-за силы: силы оружия, силы знания, силы ярости.
Читая строки «Повести временных лет», нельзя не задаться вопросом: а где же в это время были мужчины дулебов, когда авары мучили их жен, сестер и дочерей? Возможно, мужчины племени были уже вырезаны? Такая практика, напомню, имела место в отношении жителей причерноморских степей. Вспомните историю амазонок, а также скифов, какими их описывал Гиппократ.
О такой параллели заставляют задуматься и строки Аммиана: «Новорожденным мужского пола гунны делают железом глубокие нарезы на щеках, чтобы уничтожить растительность волос: они стареют безбородые, некрасивые, подобные ЕВНУХАМ». Но почему «подобные евнухам»? Они и были евнухами, эти несчастные, попавшие под власть захватчиков-аваров.
А причины разрезов на щеках автор, думаю, не правильно понял. Дело в том, что Иловайский со ссылкой на Клавдиана писал: «Они царапали лицо при смерти не только такого общего им царя, как Аттила, но и при потере своих мелких племенных князей, при смерти своих родителей и старших в роде».
О жестоких поступках аваров свидетельствует и фриульская легенда о Ромильде, жене лангобардского герцога Гизульфа, рассказанная Павлом Диаконом в «Истории лангобардов». Аварский каган вторгся на земли Гизульфа во Фриуле (Венеция). Герцог со своим войском погиб в бою, а его жена Ромильда с остатками лангобардов скрылась в крепости Форум Юлия. Ромильда «послала вестников передать, что если он возьмет ее в жены, то она отдаст ему город, вместе со всеми, кто там находится. Услышав это, варварский король, с нечестивой хитростью, обещал ей, что сделает так, чтобы она получила удовольствие, и поклялся жениться на ней. Затем она, без промедления, открыла ворота крепости Форума Юлия и сама отдала врагу на разграбление и город, и всех, кто там находился. Действительно, авары со своим королем, войдя в Форум Юлия, опустошили грабежом все, что только смогли найти, сам город предали пожару и увели в качестве добычи всех, кого нашли, ложно обещая им расселить их в землях Паннонии, из которых они и пришли. По дороге, возвращаясь в свою страну, они подошли к полю, которое они называли священным. Они решили, что все лангобарды, достигшие совершеннолетия, должны быть убиты мечом, а женщин и детей они поделили в качестве добычи».
После этого Ромильду «король авар, согласно своей клятве, продержал у себя одну ночь, будто сочетался с ней браком, как и обещал. Но на следующую ночь отдал ее двенадцати аварам, которые пользовались ею ради своего вожделения, сменяя по очереди один другого. Затем он приказал поставить ее в центре поля и посадить на кол, произнеся слова: „Это сгодится тебе вместо мужа“».
Здесь следует отметить, что автор древнего текста по-своему трактовал мотивы поступка Ромильды. Он посчитал ее шлюхой, предавшей своих людей ради утех в постели с аварским каганом. Между тем, на мой взгляд, Ромильда — несчастная жертва, по-своему решившая спасти людей, укрывшихся в крепости. Каган же ее обманул. Вероятно, в среде, где она родилась и жила, ценилось слово, данное правителем. Бедная женщина посчитала, что аварский каган — тоже человек чести и слова. Но она не учла, что и она и люди ее племени были для аваров низшими существами.
Павел Диакон, ослепленный болью за убитых и превращенных в рабов лангобардов, не стал разбираться в мотивах поступка Ромильды. Впрочем, возможно, Диакон, описывая историю лангобардов, списал этот, как и ряд других эпизодов, с более древнего текста. Такой вывод возможен на основании того, что его книга написана не так архаично, как этого можно было ожидать от пера столь древнего автора. А с другой стороны, оценка поступка Ромильды указывает, что в основу текста легли строки, написанные человеком из племени лангобардов, возмущенным предательским (как он считал) поступком Ромильды.
Авары, как видите, были жестоки и безжалостны к чужим народам. Но и время тогда было таким. Разве XX век не был жестоким? А наступивший XXI век разве не станет кошмарным адом для коренных жителей Европы, да и России тоже, по сравнению с которым ужасы фашизма покажутся слащавой сказочкой? Ждать осталось недолго. Что же можно было ожидать от тех давних времен? У Григория Турского в книге «История франков», основные события которой происходят в V–VI веках, есть рассказ об обиде, нанесенной тюрингами франкам. Франкский король Теодорих говорит: «Вспомните, как тюринги некогда вероломно напали на наших отцов и причинили им много зла. Дав заложников, наши отцы хотели заключить с ними мир. Но те умертвили различными способами самих заложников и, напав на наших отцов, отняли у них все имущество, повесили мальчиков на деревьях за срамные уды и погубили более двухсот девушек ужасной смертью: они привязали их за руки к шеям лошадей, которые под ударами палок с острым наконечником помчались в разные стороны и разорвали девиц на части; других же положили между колеями дорог, прибили их кольями к земле, прокатили по ним груженые телеги и, переломав им кости, выбросили их на съедение собакам и птицам».