Наши в космосе (Сборник юмористической фантастики)
Шрифт:
Дежурный по пожарной части старший брандмейстер Опешлый хлопнул бубновым валетом по выключателю аварийной связи.
— Не, ребята, эта сука Шамов у меня дождется. Госпиталь ему светит, отвечаю… Андрюха, куда? — Волосатый кулак Опешлого, похожий на замшелую мину, закачался над заваленным картами столиком. — А ну, положь карту на место. Не твоя очередь.
— Так Летяга же пропускает, ему ж бить нечем.
— Все равно положь. Положил? Теперь бери. В игре главное — порядок. Что, крести — козыри, говоришь? На, Санек, получи…
Карта
— Убью падлу, — Опешлый, не глядя, вырубил на панели ток, — такую игру портит. В прошлый четверг тоже: «Пожар! Пожар!» Пять раз делал вызов. А приперлись всей гопой в предшлюзку, да еще мотни с собой с полтонны набрали, а там всего-то: сварщики варили переборку, вот и воняло… Летяга, ты чего? Опять карта не прет?..
За три с половиной часа огонь из бойкого юноши превратился в дряхлого выдохшегося старика. Он уже, как собака штаны, не прокусывал плиты из стеклобетона, зубы у пламени посточились, и огонь медленно умирал.
Дымный и жаркий цилиндр, в который превратился отсек, был полон свиста и разговоров. Но свистел лопнувший пневмопровод, а говорили между собой головешки.
Еще через час пожар погас сам собой. Гореть было больше нечему.
На следующий вечер (по полетному исчислению) печатный орган парткома, газета «На звездном пути», сообщала:
«В результате случившегося пожара уничтожено материальных ценностей:
Рулонов гофрированного свинца — 15 штук
Шкафов двустворчатых шестиполочных — 8 штук
То же четырехполочных — 12 штук
Диванов кожаных — 1 штука
То же с пристежными ремнями — 1 штука
Тумбочек умывальных (с принадлежностями) — 2 штуки
Подставок для ног — 2 штуки
Щитов пожарных (с принадлежностями) — 1 штука
Козел столярных — 1 штука
Аппаратов Путина — Многобожьего (компактных) — 4 штуки
То же (некомпактных) — 4 штуки
А также жертв человеческих — 3
Точная сумма убытка устанавливается. Для выяснения причин пожара создана комиссия из специалистов. Председатель комиссии — Опешлый В. И. О результатах комиссии будет сообщаться».
О риске
Фулетчик всегда рискует. Где бы ни был. Пример? Пожалуйста, вот он.
Планета Яуза, шестая в системе Звезды Тоногоо. Сами понимаете, место веселое. Так вот, на этой веселой Яузе сидит фулетчик Ершов перед вылетом в кайфоломне. До вылета восемь таймов (по земному — десять минут). Фулет неизвестно где. А в системе звезды Нематода, куда выписана путевка, вымирающие ахеряне ждут не дождутся спасительных ампул с айболом, целых пятнадцать ящиков.
Как бы поступили на месте Ершова вы? Включили на полный вентиль угарного газа, чтобы не видеть собственного позора?
Наш же фулетчик преспокойно парится еще семь с половиной таймов (по земному — девять и три минуты) и за полтайма до вылета закуривает папиросу. Поражены? Слушайте дальше.
Огонек папиросы тает в тот самый момент, когда на стартовом таймере корабля загорается красный нолик.
А в кайфоломне какой-то любитель плеснул из ковшика на раскаленную стенку реактора.
Пар застилает глаза. Мутная пелена держится с четверть тайма. Когда пелена спадает, Ершова и след простыл.
А вся хитрость в том (фулетчики вообще народ хитроумный), что наш Ершов заранее перемотал на левую ногу (левая нетолчковая) катушку фигенной смотки и, рискуя быть растворенным в хелеросфере планеты, поставил лазерный смотчик с эластичным фигенокабелем на позицию «РЕВЕРС-0».
Тем временем фулет в саморежиме стартует с Яузы, преодолевает более половины пути, и примерно к финишу наш рисковый фулетчик преспокойно втянут в приемную бультхокамеру собственного фулета.
Дело сделано. К фазе предстартового струения фулетчик мирно плавает в говеноле, регулируя скорость фуления надмозговыми импульсами.
Ахеряне спасены. Преподносят хлеб-соль. Это по-нашему, а по ихнему — холодец из рудиментарных отростков черепа старейшего представителя рода.
Шутник Гаврилов
Заходя в курилку третьего кормового яруса, шутник Гаврилов что отмочил?
— Курить — здоровью вредить, вот что.
Но дым съел слова, и на шутку никто не ответил.
— Хлопцы, папироской не угостите? Свои на Земле забыл.
Рукой он загладил карман, чтобы ребра собственной пачки не очень-то выпирали.
— Так ведь вредить, — сказал толстый механик Лexa, но папиросу дал. Толстые — они всегда добрые.
Шутник Гаврилов ответил:
— Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет.
На последнем слове кабину качнуло, но не сильно. Наверное, сшибли корпусом очередной маяк.
— Держись за воздух, — подсказал хлопцам Гаврилов. Хлопцы запыхтели от смеха.
Тут Гаврилову на глаза попался подремывающий после смены помощник штурмана Себастьянов. Гаврилов подкрался к нему тихонько и изо всей силы ударил по плечу. Тот соскочил с табуретки и, обалдело вертя головой, спросил неизвестно кого:
— А?
Гаврилов ему:
— Не спи, замерзнешь.
— Пошел… — отмахнулся помощник лениво.
— Спокойно, Дункель. — Гаврилов навел на помощника палец. — Кстати, почему все Севастьяновы — Севастьяновы, а ты один Себастьянов? Смотри, пожалуюсь Василию Лукичу.
В курилку, гремя бахилами, ввалились ребята из группы сцепщиков-многоступенщиков. К дыму добавилось шума. Они только что вышли из санитарного шлюза, некоторые не снимали шлемов, чтобы потом не мучиться — надевать. Они, как всегда, уселись кружком в углу и вытащили портсигары.