Наши за границей
Шрифт:
— Дура, да вдь я для тебя-же. Ты хотла.
— Coll`ege de France… — указалъ извозчикъ на зданіе.
— И коллежъ де Франсъ отлично помню. Вотъ тутъ должна быть тоже одна таверна подъ названіемъ «Рогъ изобилія». Вотъ, вотъ… Наврное эта, — оживилась Глафира Семеновна, указывая на грязненькій ресторанъ, около котораго стояли двое въ срыхъ блузахъ и черныхъ шляпахъ.
— Такъ зайдемъ. Что-жъ ты такъ-то, — сказалъ Николай Ивановичъ.
— И зашла-бы, потому что здсь рзчикъ Каро проигралъ въ кости свою жену художнику Брюле, но я не знаю, та-ли эта таверна.
— Такъ спроси. Спроси у извозчика.
— II спросила-бы, но не знаю, какъ по-французски рогъ изобилія. Коше! Коше! Команъ онъ номъ сетъ тавернъ? — обратилась
— Connais pas, madame… Mais si vous voulez visiter un restaurant o`u il y a une dame, qui parle russe, alors-voil`a.
Извозчикъ указалъ на ресторанчикъ на другой сторон улицы.
— Что онъ говоритъ? — спросилъ жену Николай Ивановичъ.
— Да вотъ указываетъ на ресторанъ, гд есть какая-то дама, которая говоритъ по-русски.
— Непремнно надо зайти. Что-же ты не велишь остановиться? Француженка эта дама?
— Коше! Се тюнь дамъ франсе, ки парль рюссь? спросила Глафира Семеновна.
— Oui, oui, madame… Elle а 'et'e `a St-P'etersbourg…
— Да, да, француженка, но бывалая въ Петербург.
— Отлично. Коше! Стой! Стой!
— Коше! Арете! Иль фо вуаръ сетъ дамъ.
Извозчикъ стегнулъ бичомъ лошадь и подъхалъ къ невзрачному ресторанчику.
LXVI
Ресторанчикъ, въ который вошли супруги, былъ самый невзрачный ресторанчикъ. Его скоре можно было назвать винной лавкой, гд, впрочемъ, кром вина продавались хлбъ, яйца, редиска и рдька, которые и лежали на мраморномъ прилавк вмст съ жестяными воронками, служащими для наливанія вина въ бутылки. За прилавкомъ стояла сильно расползшаяся толстая пожилая женщина въ высокой гребенк съ жемчужными бусами въ волосахъ. Женщина была громаднаго роста, брюнетка, съ дугообразными черными бровями, очевидно подкрашенными, и съ маленькими усиками надъ верхней губой. Мясистыя руки ея съ жирными пальцами въ дешевыхъ кольцахъ едва сходились на живот. Затянутая въ корсетъ грудь представляла цлую гору. Женщина была одта въ черное шерстяное платье. У прилавка стояли два тощіе французика въ потертыхъ пиджакахъ — одинъ съ тараканьими усами, другой съ козлиной бородкой — и любезничали съ женщиной. Ресторанчикъ состоялъ всего только изъ одной комнаты съ грязнымъ поломъ, на которомъ валялись объдки редиски, яичная скорлупа. На стнахъ висли плохія литографіи въ старыхъ, засиженныхъ мухами деревянныхъ рамахъ и даже были просто налплены дешевенькія народныя картинки въ яркихъ краскахъ, изображающія разстрливаніе слона во время осады Парижа, карту Европы въ лицахъ, гд на мст Россіи лежитъ громадный медвдь, a на мст Германіи прусская каска со штыкомъ, и т. и. Пахло виномъ. Столиковъ въ ресторанчик было нсколько, но постители сидли только за двумя столами. За однимъ два француза, снявъ сюртуки, играли въ домино, за другимъ одинокій поститель въ высокой французской фуражк, имя передъ собою бутылку съ виномъ, внимательно читалъ «Petit Journal». Изъ прислуги была всего только одна двушка, очень молоденькая, въ клеенчатомъ передник и съ сумочкой y пояса. Войдя въ ресторанчикъ, Глафира Семеновна даже попятилась.
— Кабакъ какой-то… Ужъ входить-ли? — проговорила она, косясь на сидящихъ безъ сюртуковъ французовъ, дымящихъ за игрой въ домино тоненькими папиросками «капораль»…
— Ну, такъ что за бда? Кто насъ здсь знаетъ! За то увидимъ француженку, говорящую по-русски, — отвчалъ Николай Ивановичъ. — Садись вотъ къ столику.
Когда супруги услись, къ нимъ подскочила прислуживавшая двушка и остановилась въ вопросительной поз.
— Ну-съ, кто у васъ здсь говоритъ по-русски? Вы, мамзель, что-ли? — обратился къ ней Николай Ивановичъ.
— Comprends pas, monsieur… — отвчала та.
— Какъ не компранъ? Намъ сказали, что здсь говорятъ по-русски.
— Ну сомъ рюссъ е коше ну за ди, ке иси парль рюссъ.
— Ah, oui. C'est `ea… — улыбнулась двушка и, обратясь къ толстой женщин, стоявшей за прилавкомъ, крикнула: — Madame Bavolet! Voilа des personnes russes, qui d'esirent vous voir [29] .
Толстая женщина улыбнулась и, выплывъ изъ-за прилавка, подошла къ столу:
— Ah, que j'aime les russes! Monsieur et madame sont de P'etersbourg ou de Moscou [30] )? Я была въ Петербург и въ Москв и до сихъ поръ сохраняю самыя хорошія воспоминанія о русскихъ, — продолжала она, по-французски.
29
Мадамъ Баволе! Вотъ русскіе, которые желаютъ васъ видть.
30
Ахъ, какъ я люблю русскихъ! Вы изъ Петербурга или изъ Москвы?
— Постойте, постойте, мадамъ, — перебилъ ее Ни-ко. тай Ивановичъ. — Да вы говорите по-русски?
— Да, я говорю по-русски, mais `a pr'esent c'est tr`es difficile pour moi. Madame parle fran`eais? — обратилась толстая женщина къ Глафир Семеновн.
— Вуй, мадамъ, энъ пе… — неохотно дала та отвтъ.
— Да скажи ты ей, чтобъ она присла-то… — сказалъ жен Николай Ивановичъ.
— Пренэ плясъ, мадамъ…
Женщина взяла стулъ и подсла къ супругамъ
— Я - артистка, — заговорила она по-французски. — Ахъ, монсье, ежели-бы вы знали, какой я имла голосъ! Но я простудилась, заболла и потеряла мой капиталъ. Я пвица… Я имла ангажементъ и прізжала пть въ Петербургъ. Я была и въ Москв. Vous devez savoir Egareff? Jardin fie Demidoff? Діемидофъ садъ, — вставила она два слова по-русски. — Вотъ была моя арена. А, монсье, русскіе умютъ цнить таланты, умютъ цнить артистовъ!
— Да вы умете говорить по-русски-то?… — перебилъ ее Николай Ивановичъ.
— Oh, oui, monsieur. Je me souviens de quelques roots… Isvostschik… Vino… Vodka… Botvigne… О, какое это вкусное русское блюдо — ботвинья! Botvigne avec lossossine…
— Да вдь это все слова, слова, а говорить-то вы не умете? Парле рюссъ… Не компренэ?
— Да, да… Я говорила по-русски, — продолжала толстая женщина по-французски, — но за недостаткомъ практики я забыла. Здсь есть русскіе студенты, они заходятъ ко мн и мы часто, часто вспоминаемъ о Россіи. Moujik… Boulka… na tscha"i… tri roubli na tscha"i… C'est pour boire…
— Немного-же вы знаете, мадамъ, по-русски. Пе рюссъ, пе, пе.
— Oui, oui, monsieur. A pr'esent j'ai oubli'e… Mais votre madame vous traduit [31] … Et tro"ika! Ахъ, xnj за прелесть эта тройка! Tro"ika, iamtschik — c'est ravissant.
— Глаша! Да что она такое разсказываетъ?
Глафира Семеновна, какъ могла, перевела мужу.
— Ахъ, такъ она актриса! То-то она о Егарев и о Демидовомъ сад упоминаетъ! — воскликнулъ Николай Ивановичъ. — Очень пріятно, мадамъ, — протянулъ онъ толстой женщин руку. — Какъ «пріятно» по-французски? — обратился онъ къ жен.
31
Да, да, монсье. Теперь я забыла. Но ваша мадамъ вамъ переведетъ.
— Шарманъ.
— Шарманъ, шарманъ, мадамъ, что вы актриса.
Толстая женщина оживилась и въ свою очередь потрясла его руку.
— Да, я была артистка… И какая артистка. Меня засыпали цвтами! — продолжала она по-французски и прибавила, понизивъ тонъ:- A вотъ теперь приходится быть въ такой обстановк. Вотъ я держу бюветъ, un petit cabaret… Эго мой бюветъ… Онъ мн принадлежитъ, и я, слава Богу, довольна.
— Песъ ее знаетъ, что она бормочетъ! Ну, да наплевать! — махнулъ рукой Николай Ивановичъ, и сказалъ:- Мадамъ! Ву — артистъ, a му — маршандъ… Бювонъ!