Насилие истиной

Веснина Тиана

— Нет, еще лучше! — целуя ее, сказал Олег.

…Костюмерша была потрясена, увидев мадам Ферри в темно-лиловом платье, расшитом мелкими бриллиантами.

— Господи, да где же вы такую красоту взяли?! — вскричала она.

— В Париже! — легкомысленно ответила Светлана и надела сверкающее тревожными огнями колье.

Вошедший гример изумился:

— Никогда не видел столь искусно выполненной копии.

Светлана улыбнулась ему в зеркало.

— Боже! — тонким голосом воскликнул гример. — Неужели настоящее?!

Светлана не отвечала,

продолжая улыбаться.

— Ты с ума сошла! — прошептал Олег. — У тебя же его украдут, еще и съемка не начнется.

— Не волнуйся! Никто же не знал, что сегодня появится дама с бриллиантами. А для того, чтобы их украсть, нужно подготовиться.

— Ты слишком плохо думаешь о русских ворах. Они глазами украдут! — рассмеялся Олег.

— О!.. Да тут нужен крупный план, и не один!.. — теперь уже настала очередь режиссера изумляться. — Бриллиант в обрамлении бриллиантов! — проговорил он, усаживая Светлану за столик импровизированного варьете.

— Она сорвет съемку! — поправляя «золотые» запонки в манжетах, шепнул Никита Олегу.

Но тут раздалась команда: «Внимание! Тишина! Мотор!»

Олег и Никита в черных, безукоризненно сидящих на них костюмах перебрасывались грустными фразами эмигрантов. Никита обвел взглядом зал и, заметив знакомое лицо, подошел к Светлане, взял ее под руку и произнес: «И вы, княгиня, здесь!..»

Камера наехала. Светлана ответила. Камера удалилась. «Стоп! Снято!..»

— Теперь девушки! Девушки с цветами пошли!.. — командовал режиссер. — Легче, игривее, вы же француженки!.. Кокетливо, вот так, хорошо!.. Что у нас дальше?.. — обратился он к помощнику.

— Факир с питоном, затем фокусник изобразит пару чудес и извлечет из черного ящика исполнительницу романсов, бывшую русскую графиню…

— Отлично! Тишина!.. Внимание!.. Мотор!.. Факир пошел!..

Было отснято несколько дублей. Питон лениво обвивал шею Олега. Светлана непроизвольно морщилась. Никита подзадоривал публику делать ставки на жизнь красавца офицера.

— Стоп! Перерыв!.. Пусть подготовятся фокусник и графиня!..

Объявленным перерывом воспользовалась журналистка с фотографом.

Олег позировал один, с Никитой, со Светланой. Журналистка сыпала вопросами, фотоаппарат ослеплял вспышками.

— А можно с питоном?! Можно? — с мольбой в голосе обратилась она к дрессировщику в костюме факира.

— Пожалуйста, Боря любит сниматься! — Он приоткрыл крышку большой корзины и позвал: — Боря! Еще пару кадров для журнала! — и вынул питона.

Светлана отскочила, как ужаленная, пробормотав: «Фу, гадость!» — и отошла еще дальше.

Олег встал между столиков и положил на плечи тяжелого питона. Журналистка попросила статистов занять свои места, чтобы получилось похоже на кадр из фильма.

Фотограф навел объектив, и вдруг толстое тело питона словно свело судорогой. Он взметнулся вверх, подобно сверкающей ленте, и упал, свившись в тугие кольца, на плечи Ветрова. Все присутствующие невольно подались вперед, и ужасное «Ах!» огласило павильон.

Из

сжавшегося страшного кольца были видны лишь обезумевшие глаза Олега. Он пошатнулся, к нему бросился на помощь дрессировщик. Подбежал Никита. Поднялся шум. Встревоженный питон еще плотнее сомкнул свои кольца.

Наконец дрессировщику, Никите и трем статистам удалось извлечь Олега из «объятий» рептилии. Лицо Олега было искажено до неузнаваемости. Он не дышал. Вызвали «Скорую помощь».

— Осторожнее! — раздался крик одного статиста. — В теле питона стрела!

— Где?! — воскликнул дрессировщик.

— Да вот же!

Действительно, в питона вонзилась стрела с желто-черным оперением. Острие ушло в глубь тела, но сантиметров пятнадцать древка торчали снаружи.

— Держите его крепче! — крикнул дрессировщик и извлек из питона острый наконечник. — Что за идиотские шутки! — взревел он.

Светлана пыталась протиснуться к Олегу. Один парень уже делал ему искусственное дыхание.

— Пульс?! Пульс?!.. — взволнованно спрашивал Никита.

— Не прощупывается! — отвечал тот.

— Врач!.. Пропустите!.. — раздались возгласы.

Олега положили на носилки, но глаза врача уже не выражали надежды.

— Сломаны шейные позвонки! — сразу определил он.

— Как?! — схватилась за голову Светлана. — Не может быть!.. Олег! — она кинулась к носилкам, но, взглянув на посиневшее лицо Олега, глухо охнула и зашаталась. Ее подхватили и усадили на стул.

Очнулась на кушетке. Растерянным взглядом посмотрела на Никиту, вспомнила, что случилось, и заплакала навзрыд.

— Какой идиот выпустил стрелу?! — гремел голос режиссера. — Каким образом здесь оказались посторонние? — указал он на двух мальчиков лет по десять.

— Это ты пустил в питона стрелу? — с искаженным от ярости лицом закричал он на одного из мальчиков.

— Нет! — испуганно попятился тот.

— А кто?!.. Так!.. Откуда ее могли выпустить?! — бегая по площадке, допытывался он.

— Судя по траектории, — начал помощник, — вероятно, со стороны сцены.

Режиссер взлетел на сцену, на которой стояла расписная ширма фокусника и черный, окантованный золотой бумагой, высокий ящик. Он заглянул за ширму, открыл ящик.

— Какой идиот смог додуматься до этого?!..

— Что делать? Отменять съемку? — понуро ходил за ним следом помощник.

— А что мы будем снимать? — взвился не хуже питона режиссер и, нервически тряся головой, вызвал по сотовому телефону милицию.

Помощник поднес к губам мегафон и объявил:

— На сегодня съемка отменяется! Все свободны!

Ошеломленные случившимся артисты пошли переодеваться.

— Господи! Как костюмы попортили! — вздыхала костюмерша. — Двух пуговиц не хватает! — обращаясь к своей помощнице, указала она на пиджак. — Запонка потеряна! — рассматривала она белую щегольскую рубашку. — А это вообще никуда не годится!.. — отбросила она в сердцах парчовую блузу дрессировщика.