Наслаждения ночи
Шрифт:
Но чего ей придется лишиться, когда ночь подойдет к концу.
Эйдан держал в объятиях потное тело Лиссы, слыша собственное хриплое, затрудненное дыхание и ощущая у своей груди, как колотится ее сердце. Веявший над ними легкий летний ветерок охлаждал разгоряченную кожу. Как давно в последний раз секс действительно приносил ему удовлетворение? Он этого не помнил. Но точно знал, что так, как сейчас, не чувствовал себя никогда.
— Эйдан, — выдохнула она, и в ее нежном голосе слышалось
— Хмм?
Вздохнув, она попыталась слезть с него, но он, чтобы не выходить из нее, осторожно повернулся следом. Теперь они лежали рядом, лицом друг к другу. Он убрал с ее лица влажные от пота волосы и прижался губами к ее лбу в благодарном поцелуе.
Еще утром смерть казалась ему чуть ли не желанной. Изможденный и растерянный, он, отражая бесконечные атаки Кошмаров, вливавшихся непрестанным потоком во Врата, просто не понимал, зачем ведет этот нескончаемый бой. Какая от этого польза?
Но сейчас у него появился простой ответ: он сражался за то, чтобы обезопасить Лиссу, защитить ее жизнь и благополучие. И это было вполне достаточным основанием, чтобы продолжать битву.
Неожиданно его внимание привлек шелест листов ее блокнота. Он потянулся через Лиссу с намерением засунуть его под одеяло, но порыв ветра открыл блокнот, и взгляд Эйдана упал на страницу. От увиденного у него перехватило дух, ужас сдавил его грудь так, что едва не остановилось сердце. На какой-то миг он перестал воспринимать окружающий мир, даже Лиссу. Эйдан смотрел на ее рисунок в таком страхе, какого не испытывал никогда.
Кошмары, Врата, несчетные годы войны и смерти… Ничто и никогда не устрашало его так, как вид взиравшего на него со страницы собственного лица.
— Лисса. — Голос его прозвучал низко и сдавленно, ему пришлось прочистить горло, прежде чем удалось продолжить: — Ты это кому-нибудь показывала?
— Что?
Она принюхивалась к ямке на шее, поводя губами по коже. Золотые волосы рассыпались по руке, которой он прижимал ее к себе, волосы, пахнувшие цветами и безумным сексом — мощнейшее сочетание, пробиравшее его до мозга костей.
— Эти рисунки. Ты демонстрировала их другим Стражам?
— Нет. — Она подалась назад, непонимающе нахмурив темные глаза. — А что?
— Мы должны их уничтожить. — Руки его дрожали.
Что же мне делать?
— Почему? — Она подняла голову и взглянула на портрет с мягкой, восхищенной улыбкой. — Я же говорила тебе про плохое освещение. При свечах мне никак не удавалось уловить цвет твоих глаз. Радужная оболочка у тебя такая синяя, что они кажутся темными. И твои волосы. Они тронуты сединой. — Она взглянула на него. — Но мне это нравится. Очень даже нравится.
Эйдан резко выдохнул. Оказывается, все это время она с таким восторгом упивалась его истинным обликом. И хотя этот факт не мог не польстить его мужскому тщеславию, само открытие угрожало такими последствиями, что его тело покрылось гусиной кожей.
Лисса растерянно заморгала:
— Что, это ничуть не похоже на твою подлинную внешность? Ну, извини. Мы порвем эти рисунки и выбросим.
Все, что он знал, все труды его друзей и Старейших, вся его подготовка… все ради одного.
Уничтожить Ключ.
Всеми признаками, обозначенными в пророчествах, Лисса обладала: она контролировала сон, называла его по имени и могла его видеть. Особенное значение имело последнее. Получалось, что она могла заглядывать в Сумерки. Изредка встречались Спящие, которые признавали, что способны управлять событиями, происходящими в их снах, но никогда прежде Стражи не находили Спящего, способного ясно видеть их мир и понимавшего, что имеет дело с реальными существами.
Если Старейшие проведают о ее способностях, она будет убита. Эйдан и сам не знал, что ему делать с таким открытием.
Впрочем, об этом он подумает позже. Сейчас главное — обеспечить безопасность Лиссы. Засыпая, она всякий раз оказывалась под угрозой. И следовало поторопиться. Если Старейшие пока не в курсе ее способностей, то очень скоро им все откроется.
— Когда к тебе приходили Стражи, кто-нибудь просил тебя описать его? Или нарисовать портрет?
— Да. Странные замашки. — Она наморщила нос. — Но я отвечала, что им тут не собачье шоу и прыгать через обруч я не собираюсь.
Эйдан крепко прижал ее к себе. Он ничего не мог сделать для нее в Сумерках, как только сон заводил ее туда, она оказывалась уязвимой. Ее следовало защитить в ее мире, до того, как она заснет.
Что я, черт возьми, собираюсь сделать?
Если бы и другие разделяли его сомнения, он мог бы попросить их о помощи. Возможно, если бы к ним с одним и тем же обратилось достаточное число Стражей, Старейшие услышали бы их. Но если у него и были единомышленники, то они держали свои соображения при себе столь же ревностно, как и он сам. Во всяком случае, ему не было известно о ком-либо еще, ставившем под сомнение мудрость Старейших.
Она могла бы снова запереться внутри.
Но кто знает, сколько времени уйдет у него на то, чтобы найти способ оказать поддержку? Когда он нашел ее, она пребывала на грани безумия. И это воспоминание навело его на еще более мрачные размышления. Возможно, она укрывалась вовсе не от Кошмаров. Возможно, все это время она пряталась от него. От таких, как он. Впервые Лисса воздвигла дверь еще ребенком. С ее способностью прозревать Сумерки она могла испугаться Стражей, пришедших на нее взглянуть.
Ну и что же, на хрен, ему остается?