Наследие Чингисхана
Шрифт:
Переходя от вопросов истории к вопросам современности, я должен прежде всего отметить, что проф. Д.И. Дорошенко не совсем уловил основную мысль моей статьи. Виной тому может быть некоторая неясность коей формулировки, и особенно того образа «верхнего» и «нижнего» «этажей культурного здания», которым я оперирую. Несмотря на то что в примечании я старался разъяснить этот образ и предостеречь читателей от возможных недоразумений, эти недоразумения все-таки произошли, и проф. Д.И. Дорошенко (так же как и ряд других украинских критиков моей статьи) воспринял мой образ так, как будто я желаю установить между украинской и великорусской культурами какое-то иерархическое соотношение, сделать украинскую культуру культурой низших классов, а великорусскую — культурой высших слоев общества. Здесь — двойное недоразумение: во-первых, потому, что «нижний» и «верхний» «этажи культурного здания», в том значении, в котором я употреблял эти термины, не заключают в себе никакого момента оценки или иерархической классификации; а во-вторых, потому, что термин общерусский для меня отнюдь не равнозначен с термином великорусский. Проф. Д.И. Дорошенко считает, что положительной задачей украинской (как и всякой другой?) культуры является «посредством национального перейти к общечеловеческому». Здесь, может быть, мы говорили на разных языках. Я отрицаю возможность общечеловеческой культуры (см. мою книжку «Европа и Человечество», а также статью «Вавилонская башня и смешение языков» в «Евразийском Временнике», III). В то же время я считаю, что, как отдельный человек (частночеловеческая личность) всегда является членом и индивидуацией какой-нибудь более широкой этнической, национальной личности (многочеловеческой личности), имеющей свои культурные традиции и потенции, так точно и эта национальная личность, этот народ в свою очередь является членом более широкой (во все же не совпадающей с человечеством) многонародной личностью, которая
102
Так, например, фраза, будто появление Шекспира было знаменательным событием в истории человечества, есть простая гипербола, ибо реальное человечество в подавляющем большинстве состоит из негров, китайцев и разных других представителей таких культур, для которых Шекспир не играл и не играет никакой роли.
Боязнь общерусской культуры у многих украинцев является скорее боязнью слова. В самом деле, к чему сводится требование общерусской культуры? К тому, чтобы национальные культуры так называемых восточных славян были друг к другу ближе, чем к каким бы то ни было иным культурам; чтобы близость эта была особенно велика в тех культурных ценностях и отраслях культуры, которые менее всего связаны со специфически местными, краевыми обстоятельствами и условиями; наконец, чтобы близость в названных, наиболее независимых от специфически краевых обстоятельств отраслях культуры не тормозилась созиданием лишних перегородок между культурами отдельных «восточнославянских племен». Все это, совершенно естественно, прямо вытекает из самой природы восточных славян…
Проф. Д.И. Дорошенко не отрицает того, что «русская» (т. е. великорусская) и украинская культуры должны быть друг к другу ближе, чем к какой бы то ни было иной, но боится объединить эти две максимально близкие друг другу культуры под одним именем. Он признает, что современная украинская культура должна унаследовать традиции послепетровской общерусской культуры, но ограничивает это наследие только теми ценностями общерусской культуры, которые были созданы уроженцами Украины. Он как будто не замечает всю невыгодность этого положения, при котором великорусы получают перед украинцами громадный «гандикап». Ведь великорусы никогда не откажутся от всего наследия общерусской культуры XVIII и XIX вв., не только от того, что внесли в эту культуру они сами, но и от того, что внесли украинцы, они не откажутся не только от Пушкина и Толстого, но и от Гоголя, не только от Менделеева и Шахматова, но и от Потебни и Костомарова. И, поступая так, великорусы будут совершенно правы, ибо, во-первых, названные украинские творцы культурных ценностей неотделимы от общего контекста русской культуры, органически входят в этот контекст, принадлежат ему, а во-вторых, не отказываясь от своего украинства, все они в то же время не отказывались и от своей русскости и творили не для одних украинцев, но для всех русских. Но если великорусы с полным правом считают Гоголя, Потебню, Костомарова и т. д. не чужими, а своими, то ведь и украинцы имеют такое же право считать своими, а не чужими таких общерусских творцов, как Пушкин, Толстой, Достоевский, Менделеев, Шахматов и т. д.; ибо, во-первых, тот общий контекст русской культуры, без которого эти творцы были бы невозможны, создавался при деятельном участии украинцев, а во-вторых, все эти творцы творили культурные ценности не для одних великорусов, а для всех русских, считая таковыми и украинцев. Между тем украинцам теперь предлагается отказаться от этой доли наследия общерусской культуры XIX в., им внушают, что они на эту долю не имеют права!..
Отказ от общего контекста русской культуры равносилен отказу от выхода на большую дорогу (на путь к общечеловеческому в вышеуказанном смысле). Это есть страшное самоограничение, почти самооскопление. В своей статье я утверждал, что действительно крупные творцы культурных ценностей на такой режим пойдут только по принуждению и долго его не выдержат. Проф. Д.И. Дорошенко приводит целый ряд имен, доказывающих якобы обратное. С одной стороны, это такие ученые, как Костомаров, Потебня, Максим Ковалевский, Овсянико-Куликовский, Туган-Барановский и проч., которые и при старом режиме не отказывались от своего украинства. С другой, — это такие ученые, как В. И. Вернадский, В.А. Косинский, Ф.Ф. Тарановский, В.В. Зеньковский и др., которые во время немецкой оккупации Украины приняли участие в основании Украинской академии наук и тем самым «оптировали за украинскую культуру как за культуру верхнего этажа». Однако моим утверждениям эти факты нисколько не противоречат: ни та, ни другая группа ученых, утверждая свое украинство, в то же время не думала отказываться от своей общерусскости и продолжала творить на поприще общерусской культуры. В частности, на вторую из упомянутых выше групп ученых вообще лучше не ссылаться, так как обстоятельства, при которых они оптировали, были не совсем нормальны [103] .
103
Оставляя в стороне всю политическую сторону дела и характеристику той обстановки, при которой состоялось основании Украинской академии наук, укажем только на то, что по окончании гражданской войны и по упразднения государственной границы между Украиной и РСФСР акад. В. И. Вернадский переехал в Ленинград, где и продолжает быть (как я до революции) активным членом Общерусском (ныне Всесоюзной) академии наук, а проф. Косинский, Тарановский и Зеньковский эмигрировали за границу, где оказались в среде не украинской, а русской эмиграции…
Одним из главных аргументов проф. Д.И. Дорошенко является ссылка на то, что спор уже фактически разрешен, что новое подрастающее поколение украинской интеллигенции, учившееся на украинском языке от народной школы до университета, иначе и не мыслит себя, как людьми украинской культуры, и что через одно-два поколения от прежней украинской интеллигенции общерусского толка не останется и следа… В ответ на это можно только напомнить историю борьбы дореволюционного русского правительства с украинским национальным движением. Авторы указа 1876 г., вероятно, тоже думали, что через одно-два поколения, прошедших через русскую школу и не имевших возможности читать по-украински, украинский вопрос «разрешится сам собой», в том смысле, что украинские интеллигенты не будут мыслить себя иначе как людьми общерусской культуры и забудут о своем украинстве. А между тем не прошло и пятидесяти лет со времени этого пресловутого указа, и на территории Украины стали появляться указы противоположные, воспрещающие печатание объявлений на русском языке и т. п… Могли ли это предвидеть авторы указа 1876 г.? Конечно, да — если бы они были мудрее и предусмотрительнее! Заставляя украинцев забыть, что они не только русские, но и украинцы, дореволюционное
104
Такое изуродованное самосознание характерно для галицийской интеллигенции, которая в силу исторических причин не только не сознает общерусского единства, во просто и не знает России или, что еще хуже, имеет о ней превратное представление (последнее относятся, может быть, даже к некоторым москвофилам, однако вряд ли ко всем). И уже никак невозможно трагедию галицкой истории вменять москвофильству, как это, в сущности, делает Д.И. Дорошенко. В так называемой Великой Украине сознание общерусскости было до сих пор присуще огромному большинству интеллигенции, во зато у очень многих ущерблено было сознание специфического украинства.
Настоящая культурная работа начнется только тогда, когда это уродование и ущербление прекратится и когда украинец получит наконец возможность познать самого себя и стать самим собой, т. е. не только украинцем, но и русским и не только русским, но и украинцем. Тогда существование украинской национальной личности как общерусскето, так и специфически украинского лика должно будет найти себе адекватное воплощение и в культуре. И так как сознание общерусскости у нормального украинца особенно сильно именно в тех частях и сферах культуры, которые я отношу к «верхнему этажу», то естественно, что общерусский лик украинской национальной личности особенно отчетливо выявится именно в этой стране культуры…
Сознание принадлежности украинцев к общерусскому национальному целому должно прежде всего выразиться в устранении ненужных перегородок между частями этого целого, причем опять-таки естественно, чтобы таких перегородок было особенно мало именно в верхнем этаже культуры. Отсюда вовсе еще не значит, что украинцы должны пользоваться исключительно общерусским языком для целей науки, философии и большой литературы. Языковое различие как различие естественное может пронизывать и все пласты культуры (хотя это вовсе не обязательно). Но при естественном развитии все же должен получиться некоторый параллелизм между дифференциацией языка и дифференциацией соответствующих сторон культуры. Языковые системы, применяемые в верхнем этаже культурного здания, должны быть менее дифференцированы и по разновидностям данного национального целого, чем языковые системы, применяемые в нижнем этаже, причем это относится главным образом к лексической стороне языка, к его словарному составу, в меньшей мере — к стилистике и синтаксису и менее всего — к морфологии и фонетике. А между тем в настоящее время получается нечто как раз обратное: украинские литературные произведения с установкой на специфически украинский этнографический колорит, рассказы из народной жизни или стихотворения в народном стиле великорусскому интеллигенту читать и понимать очень легко, а научные сочинения на украинском языке понимать чрезвычайно трудно — гораздо труднее, чем если бы они были написаны по-болгарски или даже по-польски! Происходит это оттого, что научная терминология и слова для обозначения отвлеченных и «высококультурных» понятий — словом, все те части словаря, которые создаются не всем народным коллективом, а лишь сравнительно небольшой «интеллектуальной верхушкой» народа» — в украинском языке создавались и создаются с сознательной целью — как можно резче отмежеваться от общерусского языка. Что бы ни говорил проф. Д.И. Дорошенко, но украинский научный и высоколитературный язык до сих пор являлся главным образом орудием отмежевания от общерусской культуры. Усвоенный интеллектуальной верхушкой украинского движения способ созидания и выработки научной терминологии, абстрактного и специфически высоколитературного словаря не может быть оправдан никакими соображениями внутренней целесообразности, кроме стремления во что бы то ни стало отмежеваться от русской культуры, как можно более затруднить общение и взаимное ознакомление между образованными украинцами и великороссами. При естественном развитии, ставящем себе целью не обособление ради обособления, а максимальную экономию национальных сил и максимальное использование уже созданных культурных ценностей, украинский научно-литературный язык должен бы развиваться совершенно иначе, а именно: сочетая «верхнеэтажные» части словаря русского научно-литературного языка (конечно, фонетически и грамматически украинизованные) с основным массивом чисто украинского, народного словарного запаса при определенно украинской фонетике и грамматике [105] . Надо надеяться, что когда-нибудь та интеллектуальная верхушка украинского народа, от которой в конце концов зависит выработка и канонизация «верхнеэтажных» частей словаря украинского научно-литературного языка, выступит на этот естественный путь и тогда украинский научно-литературный язык перестанет быть тем орудием узконационального самоограничения и обособления и тем опытным полем для упражнений провинциальных словотворцев, каким он является в настоящее время, а станет орудием созидания действительно большой культуры — украинской индивидуации, общерусской культуры, индивидуации действительно равноправной и равноценной с великорусской.
105
Иначе говоря, украинцам всего естественнее использовать русский научно-литературный язык так, как в свое время великорусы использовали язык церковнославянский. О преимуществах такого метода см. мою статью «Общеславянский элемент в русской культуре» (в моей книжке «К проблеме русского самопознания»).
В заключение мне хотелось бы разъяснить два недоразумения. Проф. Д.И. Дорошенко становится в тупик перед моим тезисом о существовании прямой пропорциональности между численностью народа и числом рождающихся в этом народе талантов. По словам Д.И. Дорошенко, «насколько известно, многочисленность известного народа вовсе не обусловливала собою большого количества талантливых людей из его среды; также и наоборот». В такой форме я этого никогда и не утверждал. В моей статье говорится: «Чем многочисленнее носители данной культуры, тем больше (при прочих равных условиях) будет и абсолютное число рождающихся среди этих носителей культуры талантливых людей». Подчеркнутые здесь слова при прочих равных условиях имеют весьма существенное значение. Без этих слов моя формула была бы неточна, с ними же она бесспорна. В данном же случае формула моя вполне применима, так как дело идет именно о сокращении численности данного народа — носителя культуры при сохранении без изменений «всех прочих условий» (т. е. антропологических предрасположений и проч.).
Другое недоумение проф. Д.И. Дорошенко выражено им в двух фразах: во-первых, «трудно решить, что, собственно, понимает кн. Трубецкой под правильным развитием самопознания» и, во-вторых, «почему такое именно развитие приведет к самоограничению в культурном творчестве». На первое отвечаю, что из статьи моей, кажется, достаточно ясно вытекает, какую именно форму самопознания я признаю правильной: для украинцев это прежде всего сознание того, что они не только украинцы, ко и русские и не только русские, но и украинцы, что «русского» вне «украинского» — нет, ибо русская нация — личность реально существует не вне, а только в своих индивидуациях — великорусской, украинской, белорусской и т. д. На второе же недоумение отвечаю, что ни о каком самоограничении я не говорил и что то самопознание, которое я считаю правильным, именно не приведет к самоограничению: ибо тогда всякий украинец будет, с одной стороны, иметь возможность свободно творить, не озираясь на то, попадает ли продукт его творчества в сокровищницу общерусской или украинской культуры, а с другой стороны, будет и пользоваться творчеством всякого другого творца, не справляясь по его формуляру или паспорту, где этот творец родился (в Великороссии или на Украине?) и от каких родителей и писал ли он кроме как на русском языке еще и на украинском и т. д…
О Народах Кавказа
Все народы окружили меня, но именем Господним я низложил их.
Пс. 117, 10
В Закавказье имеются: армяне, которые всегда были и будут придерживаться русской ориентации, каково бы ни было русское правительство. Серьезного армянского сепаратизма быть не может. С армянами всегда легко сговориться. Но ставка на армян была бы ошибкой. Сильные экономически, сосредоточивая в своих руках руководство всей экономической жизнью Закавказья, они в то же время обладают всеми чертами народа-паразита и раба и пользуются всеобщей антипатией, доходящей до ненависти у своих соседей. Солидаризировать себя с ними значило бы навлечь на себя эту антипатию и ненависть. Пример политики предреволюционного периода, приведший в конце концов к тому, что русские остались с одними армянами и восстановили против себя все прочие национальности Закавказья, должен послужить уроком. К тому же армянский вопрос есть до известной степени вопрос международный. Отношение русского правительства к армянам на Кавказе должно быть скоординировано с отношениями между Россией и Турцией.