Наследие Иверийской династии

Малкина Нина

Тогда почему же он прямо сейчас с Талицией?

— Сможешь ли ты одна заменить ему всё, чем он жил до встречи с тобой? — как будто прочла мои мысли Лаптолина. — Ты хочешь заставить его выбирать тебя каждый день, зная, что он отрёкся от амбиций, от карьеры и от репутации. Так ты представляешь ваше тихое счастье? Не сомневаюсь, что где-нибудь в Кроунице.

Она хмыкнула и загасила трубку. А я затрясла головой, отказываясь верить в то, что она говорит.

— Я ведь его мейлори, — беспомощно проблеяла я.

—

Хватит цепляться за него мёртвой хваткой и отдавать себя всю с потрохами, — Лаптолина раздражённо встала и подошла ко мне, взяла за плечи и развернула. — Он не принадлежит тебе. Но что гораздо важнее — ты не принадлежишь ему. Слышишь, Юна? — она слегка встряхнула меня. — Я хочу, чтобы ты могла позаботиться о себе. Без ментора и покровителей. Чтобы ты, как и он, планировала свою жизнь, не оглядываясь в прошлое. У всех случаются неудачи. Но вы оба можете исправить то, что натворили. Не допустить новой войны. И я, как женщина, убеждена, что твоих усилий потребуется здесь ещё больше, чем его. Он приносит свои жертвы, но твои будут гораздо тяжелее и мучительнее. Ты справишься, а я тебе помогу. Мы вместе найдём тебе достойное положение в Квертинде. Но сейчас ты должна понимать своё могущество. Ты, а не он, способна спасти или погубить Квертинд.

В дверь постучали, и мы обе вздрогнули от неожиданности. Отлетели друг от друга, будто бы нас застали за чем-то неприличным.

— Войдите, — повелительно разрешила Првленская.

На пороге показался Жорхе Вилейн.

— Прошу прощения, — с явным неудовольствием извинился он. — Мне доложили, что вы увели леди Горст из-под охраны. Это весьма опрометчиво и может привести к печальным последствиям.

— Это вы меня простите, стязатель Вилейн, — ласково улыбнулась Лаптолина. Она сложила ладони на животе, и этот жест сделал её вид удивительно покорным. — Неужели вы подумали, что я посмею подвергнуть мейлори консула лин де Блайта опасности? Мы просто по-женски поговорили.

— Вам следовало выставить охрану у дверей, — с тем же хмурым выражением отчитал Првленскую Жорхе. — Если позволите, я осмотрю кабинет и террасу перед ним прежде, чем вы продолжите.

— Мы уже закончили, — Лаптолина склонила голову на бок и как бы невзначай тронула цветок в причёске. — Возвращаю вам вашу подопечную с чудесными новостями. Думаю, настало время снять с леди Горст ризолит. Она очень от него устала.

Я обхватила себя руками и отвернулась, подняв глаза к потолку. Чудесная расписная фреска слилась в единое пятно.

Жорхе нахмурился. Но всё же подошёл, воззвал к Толмунду и подхватил ограничительные браслеты, оставив на моём запястье только артефакт с надписью на тахиши. Тусклые буквы мелькнули первой половиной надписи, и я вспомнила её перевод.

“Главного глазами не увидишь,” — прозвучал в голове голос ментора. У всего есть скрытая суть…

От неожиданной бодрости и прилива сил закружилась голова, и я пошатнулась.

— Выйдем на воздух, — предложил Жорхе, осторожно придерживая мой локоть.

Он отдал ризолит задумчивой Лаптолине и хотел подхватить меня на руки, но я жестом остановила его. Вежливо поблагодарила Првленскую за беседу и побрела сама мимо всех бесчисленных столиков, по узким коридорам, через голубую гостиную, где на меня укоризненно смотрел портрет Мелиры Иверийской.

“Королям не позволено любить, мейлори чёрного паука,” — в мысли въелась фраза из далёкого прошлого, а в ноздри — запах баторских благовоний. Я зажала нос пальцами, пытаясь избавиться от мерзкого послевкусия. Едкий дым из трубки Латолины, как и её ёмкие речи вгрызались в память почище зубов икша. Их очень хотелось запить, как приторную сладость. Желательно, полыньим штормом.

Служанки в голубой гостиной, что подвязывали занавеси у круглых окон, оторвались от своих занятий и поклонились при моём появлении. Настороженные и внимательные взгляды ощупывали меня с ног до головы, будто бы искали изменения. Будто ждали от меня новых бед и борьбы. Они подмечали реакции, чтобы — я не сомневалась — непременно доложить хозяйке замка.

Демиург учил, что врагов нужно держать в замешательстве. Лаптолина Првленская не была мне врагом, но и вряд ли я могла назвать её другом. Возможно, она успела оценить мою растерянность, но мне не хотелось показывать ей, как глубоко и больно на самом деле ранили её слова. И что они попали в самую цель.

Я вышла на террасу, оглядела осенний сад и позволила себе облегчённо застонать на выдохе. Силы и здоровье возвращались в моё тело и сознание, но, кажется, что-то столь же невидимое и неуловимое, как магическая память, покидало его безвозвратно…

Десятки новых взглядов тут же метнулись в мою сторону — садовники, дворники и прислужницы в белых чепчиках замедлили шаг, заинтересованные появлением благородной девы. Я натянула улыбку. Несмотря на то, что в это мгновение мне как никогда жали раскалённые туфли.

— Что она сказала тебе? — раздалось сзади.

Я обернулась.

Стязатель Вилейн хмурил кустистые брови и недовольно поглядывал на свиров Ревда, работающих на ближайшей клумбе.

Рука сама метнулась к знаку соединения, но наткнулась на бархотку. В этот раз я не стала забираться под неё пальцами.

— Что нам нужно поторопиться с расследованием, — спокойным, даже радостным голосом ответила я. — Найти или назначить преступника. У тебя уже есть кто-то на примете?

Руки дрожали, и я сильнее сжала перила балюстрады.

Стязатель встал рядом и рассмотрел меня так нагло и требовательно, как ни разу не позволял себе до этого мгновения. Заподозрил неладное. Но не стал задавать вопросов, а охотно ответил:

— Есть, — он опустил чёрную маску. — Я всё-таки осмотрел тело Тильды и пришёл к любопытному выводу. Пока это только подозрение, которое я не хочу разглашать до тех пор, пока не проверю его вероятность. Но у меня есть все основания полагать, что к убийству имеет отношение благородная дева. Ты не заметила ничего подозрительного в поведении сестёр?