Наследие из сейфа № 666
Шрифт:
— Простите, — с безопасной высоты, сидя на ветке сосны, отозвалась Гамаюн. — Я не успела предупредить Жар-Птицу о том, что лечить надо только мальчика.
— Ясно, — чуть успокоился Вернон. — А я-то от чего исцелен?
— Ну, скажем так, — Гамаюн перебралась на веточку повыше. — Ваш букет болезней мне очень не понравился, особенно тот цветочек, несущий разрушение мышечных тканей, кажется, он называется «раковая опухоль»… — помедлив, Гамаюн осторожно добавила: — Её больше нет. Очищающий огонь Жар-Птицы выжег её напрочь, как и сгусток-паразит в голове у мальчика… Вы теперь здоровы и проживете долго.
Последствия очищающего
Огонь — единственная не оскверненная злом стихия на Земле. Огонь не только сам чист, но и очищает все другие Благие творения, в том числе и человека. Поэтому в храмах всегда горит огонь. Огонь имеет множество видов — огонь костра, очага, вулкана, свечи… Огнем можно очищать помещения, освящать вещи, лечить человека, восстанавливать его целостность.
Есть несколько способов использования огня для очищения человека. Приятно посидеть у огня костра или камина, думая о жизни. И тяготы, и неприятности будто становятся меньше… Так же действует и живой огонек свечи. Зажгите свечу, проговорите вслух мучающее и беспокоящее вас, выньте из души и сожгите на огне свечи свои ошибки и промахи, грехи и пороки. Душа очистится, легче будет телу.
Это в эстетическо-моральном смысле, ибо есть и радикальный физический, буквальный способ сожжения темных начал — священный костер палача-инквизитора, добросовестно сжигающий живую женщину, осужденную и прозванную ведьмой. Способ, как видите, жестокий, но тем не менее одобренный Христианством и Святой Церковью.
_____________________________________________________________
Так что атака Жар-Птицы была очень даже обоснованной — она точно знала, что делать.
Услышав о том, что они здоровы и проживут долго, Вернон начал лихорадочно охлопывать себя по груди и бокам, одновременно прислушиваясь к своему организму. Гарри, закусив губу, напряженно следил за ним, как и он, занервничав при мысли, что он был болен и не знал об этом…
Когда дядя стал нечетким, Гарри снял очки, посмотрел на стекла и удивился, поняв, что прекрасно видит. Вернон растерянно и покорно принял тот невозможный факт, что исчезла одышка, в сердце перестало жечь, и пропал занудный постоянный гул в ушах, вечный спутник стенокардии и высокого давления. Здесь и сейчас он чувствовал себя… просто отлично, никакого дискомфорта больше не испытывал. Осталась лишь полнота, но от неё, скорей всего, можно избавиться простыми физическими нагрузками. Однако, вот сюрприз, он, оказывается, был серьезно болен, да ещё и раком, прости господи…
— А Петунья? — встревоженно спросил он. — Петунья моя здорова?
Гамаюн спорхнула на веточку пониже, над самой головой Вернона, и миролюбиво молвила ему:
— Всё в порядке с вашей супругой, я никаких отклонений или болезней в ней не заметила, разве что усталости немножко… Но это и понятно, любящее сердце видит то, что не видит глаз.
Облегченно вздохнув, Вернон посмотрел на племянника и просиял, увидев, что тот смотрит на него без очков. Нагнулся, взял за плечи, легонечко тряхнул, заглядывая в зеленые ясные глаза.
— Гарри! Как ты, маленький?
Вместо ответа Гарри молча ткнулся ему в шею, не в силах говорить из-за огромного комка в горле. Помедлив, Вернон выпрямился, держа Гарри на руках, и вместе с ним обозрел пастельный горизонт дивного мира, молчаливо переживая миг единения. Потом, когда эмоции чуточку улеглись, он глухо спросил Деву-Птицу:
— А что значит «выжгло сгусток-паразит из головы мальчика»? У Гарри что, тоже какая-то неучтенная опухоль была?
Птица покосилась на ветки над головой, подумала
— Это была не опухоль, это был… так сказать, ошметок чужой магии… В общем, ребёнка хотели убить ещё в колыбели, но его защитила высеченная на лбу руна Соул, или, в данном случае, руна Жизни, нанесенная рукой матери. Мальчика хотели убить заклинанием, а не табуреткой, поэтому оно отразилось от руны и развеяло убийцу, всё бы ничего, но только он… э-э-эм, создал якорьки, к которым прицепил свою душу. В результате чего он не смог умереть полноценно и вселился в мальчика, цепляясь за жизнь тем, что от него осталось. Вот это вот оно и было — сгусток-паразит, который Жар-Птица выжгла вместе со всеми вашими болезнями.
К концу монолога ротик Гарри открылся до идеальной формы «О», округлившись вместе с глазами, а руки дяди сдавили его до хруста в ребрах, прижав к себе так, что и вздохнуть-то невмочь стало. Голос его звучал, как у батюшки, узревшего перед собой сразу двадцать заколоченных детских гробиков.
— Господи… он псих, что ли? Ребёнка-то зачем убивать??? Я думал, он только родителей хотел прикончить, а Гарри ему просто под горячую руку попал.
— Увы, нет, — сокрушенно возразила Птица Гамаюн. — Убийца приходил именно за мальчиком, так как тот являлся Дитем Пророчества. Как Мордред для короля Артура, как Младенец Божий для Ирода, как Персей для Акрисия… Ну, в общем, стандартный случай инфантофобии, широко отметившийся в мировой истории царств. Как обычно и бывает, поводом к массовому инфантициду оказывается пророчество в отношении некоего «божественного ребёнка», говорящее об исходящей от него опасности для конкретного человека, страны или мира в целом. За этим следует уничтожение всех детей, соответствующих критериям предсказания, либо другие жестокости, оправдываемые исходящей от этого ребёнка опасностью. Но как и следует ожидать, эти жестокие меры не достигают своей цели — все приговоренные дети тем или иным чудом выживают и приводят пророчества в исполнение, прибив трусливого государя, отца, дядю или дедушку. Ведь приказ отдает обычно неуверенный в себе правитель, опасающийся конкуренции. Вот так и в случае с Гарри Поттером, его рождение ознаменовалось падением Темного Властелина, чье имя до сих пор находится под запретом, насколько я вижу…
— Ну и как? — настороженно спросил Вернон. — Исполнилось пророчество?
— Отчасти — да, — задумчиво кивнула Гамаюн, глядя куда-то внутрь себя. — Физическое тело уничтожено, а вот душа, увы, нет. Она прикована к нескольким якорькам, так называемым Хранилищам души.
Гарри жалобно хныкнул, крепче цепляясь за дядину шею.
— Мои мама и папа… погибли из-за меня?.. — осознав же это полностью, он хлюпнул носом, зарылся лицом в дядину шею и гулко загудел, отчаянно и громко, честно, как и всякий ребёнок, узнавший страшную правду о себе. Вернон чисто машинально принялся укачивать горюющего малыша, озабоченно пошлепывая по спинке.
— Ну-ка, тихо-тихо… — и глазами злобно зырк на Птицу — ах ты ж зараза! Птица, к чести сказать, виновато съежилась на веточке, тоскливо что-то забормотав. Вернон прислушался.
— А я что? А я ничего… я всего час назад с вами познакомилась, и не моя то вина, между прочим. Может, тот виноват, что Некроманту донес на Младенца? Ведь если б промолчал, то и не случилось бы ничего дурного…
— Значит, кто-то донес?! — громыхнул Вернон, распаляясь и душа Гарри в крепких объятиях. — А ну говори мне сей же час, кто донес на моего племянника душегубу треклятому!