Наследие из сейфа № 666
Шрифт:
— Нет, — грустно согласился Гарри. И Дадли наставительно буркнул:
— Вот и будь мужчиной.
Петунья отлепилась от двери и, испытывая смешанные чувства досады и облегчения, ушла на кухню. Вот же… выросли засранцы! Границы определяют, дистанции между собой и матерью ставят.
Прошло полгода с того случая в Альпах, Гарри и Дадли вернулись с рождественских каникул резко повзрослевшими, слишком близко познакомившись со смертью. Из-под снега тогда вытащили не только живых людей, но и погибших. Несколько тел, завернутых в красные и черные мешки, были замечены мальчиками, когда лежали перед гостиницей на снегу, дожидаясь специальной машины. Те люди были убиты лавиной быстро
Их имена навеки застыли перед глазами Дадли и Гарри, написанные на скорбной стеле — на ней висели четыре фотографии: двое мужчин, женщина и юноша, все счастливые, улыбающиеся…
Горан Тополев из Болгарии, Сирил Гордон из Англии, Сирина и Геба Ханна из Иордании, сестра с братом, отметили в Альпах последнее Рождество. Их лица долго ещё будут вспоминаться Гарри, приходить к нему во сне. Веселые лица с фотографий на стене стелы-памятника. И пусть они не знакомы лично, их имена станут очень родными и значительными для маленького Гарри, прошедшего по краю смерти.
А дядя Вернон попросил позвать собаку. Ту самую, собаку из Книги… Зверь Дарео, призванный для спасения человеческой жизни, откликнулся снова и пришел, чтобы остаться в семье навсегда. Причем остался охотно, чувствуя, что люди пережили сильное потрясение и очень, очень нуждаются в нем. Он стал антидепрессантом, грелкой, семейным психологом и целителем, подушкой для объятий и вечной нянькой для мальчиков.
Про него было написано странно, туманно и непонятно. И невиданный-то он, и неслыханный, и главное, неописуемый. Гарри озадаченно хмыкнул, посмотрев на спящего перед ним на полу пса, чей бок он использовал в качестве подставки для Книги: угу, невиданный. Ретривер, красивый, улыбчивый, ласковый. Золотисто-желтый, крупный. Гарри перевел взгляд с собаки на пустую страничку с описанием Зверя Дарео. Непобедимый. Нельзя победить того, кто жертвует собой в угоду другим. Ещё одна непонятная странность… И спросить-то некого. Ну кто может знать ответы на все эти вопросы? Ведь составители Бестиария давно умерли.
Вздохнув, Гарри принялся вяло листать Книгу, кивая и улыбаясь животным и птицам, которые поворачивались или поднимали голову, чтобы взглянуть на него и поздороваться с ним, маленьким хозяином. Изредка мелькали человеческие лица, и Гарри поневоле задумался — ведь у них есть рот, и они могут с ним поговорить… Остановившись, он с сомнением оглядел Мантикору — девичья голова на львином туловище — прикинул, стоит ли её пригласить? Надпись под картинкой гласила:
«Мантикора данного вида совершенно мирная, если вам нужна Мантикора боевой породы, то ищите её среди ядовитых и хищных Мантикор. Они очень сильно отличаются внешне — не перепутаете. А данная Мантикора относится к виду Сфинксов, греческих и египетских, которые могут быть и с крыльями. Просто кому-то неумному пришло в голову объединить всех львиноподобных тварей в один род Мантикор и Сфинксовых, из-за чего произошла эта мировая путаница. Итак, перед вами безобидная Мантикора-Сфинкс, любит пить молоко и загадывать загадки»…
— Мне-то как раз ответ на загадку нужен, — уныло сообщил ей Гарри.
— Поищи Птицу-Правду, — посоветовала ему Мантикора. Гарри с интересом посмотрел на неё.
— А как она выглядит?
— Ну, Жар-Птица похожа на горящего павлина, — пожала львиными плечами Мантикора. — А Гамаюн… Вот что, зови-ка Гамаюн, у неё голова человечья, точно умеет говорить. Только имя ей не давай, она уже имеет его.
— Но в правилах сказано… —
— Мы уже совсем ручные, дураков среди нас нет, да и Первопроходцы рассказали нам о мире снаружи, никто туда не рвется, поверь.
— А Дарео? — Гарри посмотрел поверх Книги на собаку.
— А его облик кого-то пугает? — покосилась на край листа Мантикора.
— Нет, — понял Гарри. — Он ничем не отличается от обычных собак! — весело поблагодарил Сфинкса: — Спасибо! Пойду искать Птицу-Правду.
Мантикора закрыла глаза, прерывая контакт и превращаясь в картинку, Гарри аккуратно и бережно перевернул страницу с ней.
Гамаюн выглядела ну очень странно: сильное совиное тело, высокое и поджарое, венчала симпатичная девичья голова со светлыми локонами. Она сидела к нему вполоборота, вонзив мощные орлиные когти в длинную корягу. Почувствовав на себе внимание, Гамаюн нехотя обернулась к мальчику и вопросительно глянула ему в лицо. Гарри приглашающе махнул рукой. Отказаться от приглашения Птица не смогла и выросла, покидая страницу Книги и становясь почти с Гарри размером, с учетом женской головы, конечно. Отряхнулась, расправила крылья, потом изгибом крыла припушила-перекинула со спины вперед пышные волосы, тактично прикрыв нежные округлости высокой девичьей груди, и внимательно посмотрела на мальчика. Поздоровалась сначала на каком-то незнакомом для Гарри наречии:
— Здравствуй, или как там по-английски? Хэллоу?
После некоторых репетиций, проб и ошибок с непонятностями мальчик и Птица наконец разобрались с языком и заговорили на смеси русского и английского. Потому что Гамаюн оказалась персонажем славянской мифологии и на нерусском толковала плоховато.
Смотрела она серьезно и как-то сочувственно. Гарри вскоре не выдержал скорбного взгляда и нервно спросил:
— Почему ты так смотришь на меня?
— Прости… — смутилась Гамаюн. — Ничего не могу с собой поделать. Ты слишком рано и слишком близко познакомился со смертью.
— Правда? — в свою очередь смутился Гарри, опустил голову и, желая чем-то занять руки, принялся ковырять ковролин. Едва слышно пробормотал: — Я не знал, что ты знаешь…
В ответ Дева-Птица мягко погладила мальчика крылом по склоненной голове.
— Такова моя природа — знать всё на свете. Мне очень жаль, что это уже случилось с тобой. Но прими мой совет — не бойся фестрала. Увидеть его — не равно тому, что ты шагнул за Грань, просто он станет видимым тебе.
— А где он? — слюбопытничал Гарри, широко раскрыв глаза. Гамаюн тепло улыбнулась.
— О, ты его увидишь, но не здесь и не сейчас. Просто помни, что его не нужно бояться. Кстати… — тут она снова посерьезнела. — Ты не хочешь вернуть себе хорошее зрение?
— Ух ты! А это… это возможно? — аж задохнулся восторгом Гарри, во все глаза смотря на волшебную Птицу. Дева загадочно улыбнулась.
— Это вполне возможно, малыш. Если ты не испугаешься.
— Это больно? — тут же устремился на попятную встревоженный мальчик.
Ответить Дева не успела — из глубин дома послышались грузные шаги дяди Вернона, в следующий миг с пола вскочил Дар, подбежал к дивану, ухватил с него свернутый плед и подал Гарри, а уже сам Гарри действовал на автомате: развернув плед, он накинул его на сложенные крылья Девы-Птицы. К тому моменту, когда дядя вошел, Гамаюн была закутана с головы до ног, как кукла при игре в «дочки-матери». Увидев кукольное личико с синими глазами и фарфоровыми губками, Вернон настороженно замер на пороге гостиной, подозрительно обозрел комнатный периметр в поисках ещё чего-либо нового, и его можно понять — женщин Гарри из Книги до сих пор не приглашал.