Наследие из сейфа № 666
Шрифт:
Презенты он приносил самые простые: кубики, мячики, детские мозаики, плюшевых, пластиковых и резиновых зверух… А ещё он рассказывал мальчикам сказки, чудесные истории о драконах, принцессах и рыцарях, ненавязчиво подготавливая их к знакомству с волшебным миром. Хотя для карапузов и обычный мир был чудом, ведь маленьким первооткрывателям так много предстояло узнать! Что вскоре и последовало — мальчики превратились в дознавателей-почемучек: освоив речь и развив мозг, они засыпали всех доступных взрослых вопросами. Где находится невидимка-ветер? Где спит солнышко? Почему ложки разные? А можно покушать суп чайной ложечкой и не станет ли суп от этого
По-своему мальчики интерпретировали открытия: папа, ты знаешь, оказывается, у лошадей нет рогов! Тётя, ведь правда, домовых нет, а есть только домовладельцы? Билли, знаешь, у петуха нос — это рот! Знаешь, дядя, у всех зверей спина сверху, а живот снизу!
Также владели неосознанным мастерством: двухлетний Дадли впервые увидел в саду червяка и поразился:
— Мама, мама, смотри какой ползушка!
И этим окончанием «ушка» великолепно выразил свое отношение к смешному.
— Почему это — радуга? Потому что она радуется, да? Ой, понял! Она — радостная дуга! Яркая разноцветная дуга и оттого радостная.
В общем, чудесные мальчики росли — любознательные, добрые, дружные. Вместе с ними росли интересы к окружающему миру, надо так много всего узнать, познать, понять… и, главное, запомнить! Вот им уже три годика, по дому носятся вовсю, шустрые, легкие, исчезла их младенческая пухлость и неуклюжесть, их тоненькие ножки теперь громко и бойко топочут по половицам, радуя сердца родителей и стены дома. Натерпевшись страшного в раннем несознательном нежном возрасте, мальчики с тех пор интуитивно держались вместе, уже не помня, как боялись разлуки ещё и друг с другом, помимо мамы с папой.
Сначала Гарри, научившись говорить, звал Петунью и Вернона мамой и папой, а потом, посещая врача-педиатра, он обратил внимание на то, что его вызывают на осмотр как Гарри Поттера. Естественно, ребёнок задал вопрос:
— Почему я Поттер, а Дадли — Дурсль?
— Потому что ты наш племянник, — вынужденно объяснила Петунья. Далее пришлось пояснять непонятливому малышу, что такое племянник и почему маму надо называть тётей, а папу дядей. Отсюда сама собой вытекла правда о родителях, Гарри очень рано узнал, что его мамочка с папочкой ушли на небеса, а его, маленького сиротку, подбросили на крыльцо к дяде и тёте. И подбросили его без документов, из-за чего его с Дадликом хотели разлучить и с тётей и дядей. Эту историю потом повторили несколько раз с новыми подробностями: так, на четвертый день рождения Гарри дотошно спросил — а кто его подбросил на порог, как щенка? — на что Петунья с мстительным удовольствием сообщила, что этого неумного человека зовут Альбус Дамблдор.
Так что сами понимаете, с каким пиететом Гарри отнесся к имени своего «добродетеля», присвоившего ему роль подкидыша, подбросив ночью на мороз, без документов, с угрозой остаться полным сиротой в детском доме, потому что Дурсли рассказали мальчику ВСЁ. Рассказали в три года, повторили через год, потом ещё раз, когда Гарри о чем-то переспросил, ну, а дальше мальчик и сам больше не забывал, накрепко запомнив, кто такой Дамблдор и с чем его едят на ужин. Ведь к пятому году жизни его мозг полностью сформировался и перестал стирать то, что было в голове раньше. Тем более, что с четырехлетнего возраста Гарри познал слово в написанном и напечатанном виде, и даже научился повторять — вслух во время чтения и письма.
Это было очень увлекательно поначалу, а вот потом шилопопый пацан начал тяготиться учением, хотелось бегать и кричать по-индейски вместо
А в пять лет, когда пацанов забрили-таки в начальную школу, отлынивать стало уже небезопасно — следовало наказание в виде минусовой оценки и порицания, типа: ай-яй-яй, нехорошо, мальчики! Примерно в это же время было замечено плохое зрение Гарри Поттера, на что Петунья сильно разозлилась — ну как так-то, у парня глаза, как у матери, а близорукость от идиота отца по наследству передалась! Спасибо, Джейми, низкий тебе поклон и чтоб ты в гробу перевернулся, гад!
Её обиду Гарри понял, когда осознал, до чего очки неудобны. В сырую и холодную погоду они запотевали, давили на переносицу и за ушами, съезжали с носа и норовили разбиться. После многих проб и ошибок подобрали более-менее удобные очки с крутыми дужками «полукольцо», почти полностью охватывающими заушье, вот только форма оправы Гарри совсем не обрадовала: слишком она была ботаническая, из-за чего Поттера вскоре ожидаемо прозвали ботаником. В общем, не за что Гарри было любить свои очки-велосипеды. Но и без них ему теперь никуда — без своих окуляров он становился практически кротом, видел всё расплывчато и нечетко. Как сквозь мокрое стекло. И диоптрии свои он узнал от окулиста, сказавшего ему, качая головой:
— Мдя, парень, ну ничего, ничего… Минус девять всё-таки не минус десять, так что, считай, повезло тебе.
Пришлось ему избавляться от обидной клички другим способом — драками и непослушанием: внаглую недоделывал домашние задания, получая на уроках балл «тупица», на малейшую грубость снимал очки, отдавал их Дадли со словами — на, подержи! — засучивал рукава и кидался выдирать лохмы противнику. Ибо дрался он неумело, по-девчоночьи — с визгом и царапками. А что вы хотите от пятилетнего шкета? Откуда ему правила ближнего боя знать?
Видя, что Гарри ведет себя совсем не ботанически, дети забыли обидное прозвище, поняв, что не все очкарики могут быть ботанами-заучками. Да и Дадли вставлял свои пять пенсов, иногда вмешиваясь в драчки, если противников было достаточно и они вдвоем-втроем наседали на тощего дохляка, а кулаки у Дадли… сами знаете, какие — Гарри их называл «свиными окороками», ну и ясен пень, никому не улыбалось получить в рожу пудовым окороком.
Вместе с частичной потерей зрения в Гарри проснулась магия. Начал он чудесить. Подняв в воздух в первый раз подушку, Гарри так опешил, так раскошмарился, что с перепугу взорвал эту подушку. Взорвал, перекошмарился и заревел во весь голос, обсыпавшись с ног до головы белой набивочной ватой. На вой и рев сбежались тётя, дядя и кузен, оглядели мини-Бородино в гостиной, припорошенного «снегом» Поттера, испуганно моргающего на них, и хором воскликнули:
— Что случилось?
— Подушка летает! — честно доложил Гарри, нервно икая. Потом глянул на ватную метель и поправился: — То есть она сначала летала, а потом лопнула!
— Гарри… — устало вздохнула Петунья. — Билли же читал вам сказки про волшебников. Ну-ка вспомни, чем там маги занимались?
— Ле-ви-тиро-вали предметы, — с трудом выговорил пятилетка сложное слово. — Взрывали люстры и торты… — тут он запнулся и вытаращил глаза. — Но я не хочу взрывать торты и люстры! Я что, такой же волшебник? — убито заключил Гарри.