Наследие Михаила Булгакова в современных толкованиях

Сочинять Михаил Булгаков стал в юном возрасте. Это были, по собственному его свидетельству, «обличительные фельетоны» на манер сказок Салтыкова-Щедрина, из-за чего их автору приходилось порой «ссориться с окружающими и выслушивать горькие укоризны». Одна из тогдашних знакомых семьи Булгаковых вспоминала, что, будучи еще совсем маленьким, Михаил поражал всех своей начитанностью и знанием музыки. Сама обстановка в семье, члены которой были историками, филологами, музыкантами, врачами, благоприятствовала становлению широких культурных

В материалах биографии писателя находим подробные характеристики многих его киевских гимназических и университетских наставников. Это и преподаватель древних языков П.Н. Бодянский, и преподаватели русского языка и словесности Н.А. Петров, М.И. Тростянский, Ю.А. Яворский, и учитель латинского языка А.О. Поспишиль, и преподаватель географии Н.Т. Челкунов. В старших классах гимназии курс философской пропедевтики (т. е. предварительные понятия о науке) читал профессор Г.И. Челпанов. Среди знаменитых медиков, профессоров медицинского отделения Киевского университета св. Владимира, оказавших влияние на студента Михаила Булгакова, есть много имен, память о которых живет в Киеве и сегодня. Блюстителем церковно-археологического музея при Киевской Духовной академии, где преподавал отец будущего писателя Афанасий Иванович Булгаков, был крестный Михаила — Николай Иванович Петров, автор трудов по истории украинской литературы ХVIII–XIX веков. Профессор Н.И. Петров также преподавал в Духовной академии, он читал теорию словесности, историю русской и иностранных литератур, и отец М.А. Булгакова был в числе его любимых учеников.

Список учителей и наставников молодого Булгакова можно было бы в какой-то мере дополнить еще одним именем, поскольку дальние истоки некоторых ассоциаций и аллюзий романа «Мастер и Маргарита» берут свое начало, на наш взгляд, в том влиянии, которое оказывали на гуманитарные интересы киевской студенческой и гимназической молодежи пользовавшиеся у нее немалой популярностью лекции и семинарские занятия по западноевропейской литературе приват-доцента Киевского университета св. Владимира графа Фердинанда Георгиевича де ла Барта (1870–1916).

Впервые об этих лекциях и семинарах мы услышали в конце 40-х годов ХХ века (и вне связи с юношескими культурными интересами М.А.Булгакова, произведения которого начали печататься в СССР только в 60-ые годы) от нашего профессора И.В.Шаровольского, преподававшего в то время в Киевском университете на филологическом факультете введение в германскую филологию и готский язык. И.В.Шаровольский, уже очень старый в ту пору человек, руководил занятиями студентов у себя на дому и здесь, оставляя своих учеников иногда для чаепития, рассказывал в числе прочего о глубоких знаниях и незаурядном лекторском и переводческом таланте Ф.Г. де ла Барта, с которым они вместе в 900-е годы были в Киевском университете св. Владимира молодыми приват-доцентами историко-филологического факультета.

Ф.Г. де ла Барт, известный уже своим переводом «Песни о Роланде» (1897), удостоенным академической Пушкинской премии (и не утерявшим художественной ценности и поныне), жил и работал в Киеве с 1903 по 1909 г. Он преподавал в Киевском университете св. Владимира провансальский язык. В этот период в Киеве был выпущен целый ряд книг и брошюр Ф.Г. де ла Барта по истории всеобщей литературы и искусства: «Французский классицизм в литературе и искусстве»(1903), «Импрессионизм, символизм и декадентство»(1903), «Беседы по истории всеобщей литературы и искусства: Средние века и Возрождение»(1903), «Шатобриан и поэтика мировой скорби»(1905), «Литература и действительность в пору Великой французской революции»(1906), «Разыскания в области романтической поэтики и стиля»(1908). У юных киевских интеллектуалов, в круг которых входил и Михаил Булгаков, пользовались большим успехом лекции и семинарские занятия де ла Барта, где подробно комментировались средневековые провансальские литературные памятники, в том числе становившаяся в ту пору во Франции все более знаменитой эпическая поэма XIII века «Песня об альбигойском крестовом походе». Упоминаем об этом только потому, что в свое время в работе «Загадки известных книг»(М., 1986) нам удалось показать, какую роль сыграли в романе «Мастер и Маргарита» те импульсы приобщения к богатейшей провансальской средневековой литературе, которые будущий писатель первоначально ощутил, как нам представляется, в свои гимназические и студенческие годы благодаря культурно-педагогической и литературно-просветительской деятельности в Киеве Фердинанда Георгиевича де ла Барта.

Довольно большая и, по свидетельству родных Булгакова, хорошо подобранная московская библиотека писателя была после его смерти, как пишет М.О.Чудакова, почти «полностью распродана и частично раздарена». Из обширного собрания сегодня известны лишь немногим более восьмидесяти изданий. Лидия Яновская в комментариях к дневнику Елены Булгаковой уточняет: «Небольшая часть, по-видимому, была расхищена после смерти писателя; значительная часть распродана Еленой Сергеевной в очень тяжелые для нее 40-е и 50-е гг. (сделанная ею опись проданной библиотеки не найдена); часть утрачена после смерти Елены Сергеевны». Но если бы даже имелся перечень томов исчезнувшей библиотеки, то и он вряд ли бы помог обрисовать круг чтения Булгакова сколько-нибудь полно. Особенно книжные интересы писателя в 1928–1939 гг., когда, создавая в числе других произведений роман «Мастер и Маргарита», он трудился нередко в государственных библиотеках, и прежде всего в Ленинской (ныне Российская Государственная Библиотека).

Сразу же оговоримся. Под словами «книжные интересы писателя» мы в данном случае подразумеваем в первую очередь не литературно-художественные аспекты чтения Булгакова (т. е. его включенность в отечественную и мировую литературную традицию), а контекст религиозный, философский и исторический. В этом плане М.О.Чудакова в 1976 г. показала, что Булгаков основательно проштудировал книгу М.А.Орлова «История сношений человека с дьяволом», выписки из которой он использовал при создании «демонологических» глав своего последнего романа, и что некоторые другие аксессуары из той же демонологической сферы «Мастера и Маргариты» были почерпнуты им из статей энциклопедии Брокгауза-Ефрона о демонологии, демономании, дьяволе, колдовстве и шабаше ведьм.

В 1977 г. этот список был дополнен английской исследовательницей Лесли Милн, установившей, что из статьи в Брокгаузе о чародействе писателем было взято имя служительницы Воланда — Геллы.

В 1981 г. Л.Л. Фиалкова показала, что Булгаков использовал в тексте романа опубликованную в 1923 г. в «Красной ниве» рецензию поэта Сергея Городецкого на пьесу С.М.Чевкина «Иешуа Ганоцри. Беспристрастное открытие истины». Городецкий пьесу раскритиковал, а Булгаков положил текст рецензии в основу разбора Берлиозом поэмы Ивана Бездомного.

В 1986 г. автору этих строк удалось показать в работе «Загадки известных книг», что одним из прототипов образа Мастера был украинский философ XVIII в. Григорий Саввич Сковорода, а эстетическая программа романа «Мастер и Маргарита» была почерпнута писателем из предисловия Владимира Сергеевича Соловьева к повести-сказке Э.Т.А. Гофмана «Золотой горшок».

Что касается книжных источников, философских начал и концептуально-исторической подосновы так называемых «древних» глав романа, то таковые и поныне находятся в стадии выявления.

Вопрос о количестве редакций «Мастера и Маргариты», «последнего закатного романа» [1] Михаила Афанасьевича Булгакова, до сих пор остается в среде булгаковедов спорным и, видимо, так никогда и не будет разрешен.

Исследовательница творчества Булгакова Мариэтта Чудакова неоднократно утверждала, что в архиве писателя остались восемь редакций [2] романа «Мастер и Маргарита», причем будучи сотрудником Отдела рукописей Государственной библиотеки им. В.И.Ленина (ныне Российская Государственная Библиотека — РГБ), она впервые заявила об этом еще в 1976 году в своих «Материалах для творческой биографии писателя».