Наследие Санторо

Скариани Аделина

Пальцы сжались на руле, а челюсти плотно сжались. Занзас цинично хмыкнул и с трудом подавил едкую усмешку, которую Аделине сейчас хотелось разгладить указательным пальцем.

— А если бы даже и не заставил, из меня бы не вышла мать. Я не могу создавать — только разрушать.

— Хоть что-то у нас общее.

— Если ты так хочешь в будущем ребёнка, так найди себе жену, а не хочешь терпеть бабу в доме, усынови. А меня больше этим не упрекай.

— Ты надо мой издеваешься?

— Насчёт чего?

— Насчёт усыновления.

— Нисколько.

Занзасу в это верилось с трудом. Санторо прекрасно должна была понимать, что

это больная тема. Вот только зачем она её подняла — парировать за обиды или же правда видела в этом логику?

— Я не хочу сейчас об этом думать. Я вообще сейчас ничего не хочу. Просто заткнись и не действуй мне на нервы.

— Чтобы я не действовала тебе не нервы, меня как минимум нужно высадить из машины. — И отвернулась к окну, чтобы скрыть самодовольную улыбку.

Занзас оскалил сардоническую усмешку, рвано засмеявшись ей в ответ.

— Открой бардачок.

Лина, скептически нахмурившись, с опаской открыла бардачок, и первое, что попало ей в руки, была папка. Та самая папка, которую она нашла однажды в закрытом шкафу, и что открыла для неё страшную правду о её семье.

— Это…

— Личное дело твоей семейки. Ты ведь свою часть уговора выполнила, а этот бумажный мусор только занимает место.

Лина дрожащими от волнения пальцами открыла папку, бегло пробежавшись по страницам, пропуская уже знакомую информацию, но, дойдя до середины, застыла. Семь имен. Семь фотографий. Семь бывших видных мафиози. Что заказали её мать.

— Все они мертвы. — Голос Занзаса вывел её из ступора, и Санторо подняла округлившиеся глаза на непроницаемое безразличное лицо Скариани. — Твой отец избавился от них ещё давным-давно. А тот, что Сальваторе, был инициатором и заказчиком убийства, твой чокнутый папаша поместил его в лес и с помощью иллюзиониста заставил жить там, охраняя часы, пока он не придёт.

Горький ком встал поперёк горла, и, стиснув зубы, проглотив горькое прошлое, Аделина захлопнула папку и выкинула на заднее сидение. Больше это не имело никакого значения. Она свела счёты со своим прошлым, и не собирается возвращаться к нему вновь.

Машина преодолевала вечернюю трассу, поднимающуюся по склону к обрыву над рекой. Они остановились почти у самого края. Занзас вышел молча и также открыл её дверь. Без лишних приглашений Аделина покинула салон и, придерживая подол, позволила схватить себя за предплечье. Скариани подвёл её к обрыву. И стоило взглянуть вниз, как кругом шла голова. Санторо зажмурилась и отвернулась, после непонимающе взглянув на босса Варии. Мафиози же спокойно смотрел в ущелье, так они простояли в некотором молчании.

— На этом месте я отпущу тебя. В прямом смысле, — непривычно спокойно проговорил Занзас и сильнее сжал руку Аделины, встрепенувшейся от его слов. — Я подарю тебе то, о чём ты так всегда мечтала — свободу выбора. Я знаю, что всё это время ты была у Реборна.

Санторо постыдно отвела взгляд, вспыхнув краской, и приготовилась быть утопленной за измену, но как же она поспешила с выводами.

— Мне плевать, что с тобой делали. Но он что-то сделал с тобой, как и с этим Десятым мусором. И меня это жутко вымораживает, но в то же время восхищает. Если ты правда стала той, кем ты себя считаешь, тебе не составит труда спастись от падения. Я даю тебе свободу, Аделина. Выбирай, — и обернулся, схватив за подбородок, смотря пленяющим взглядом, что в сумерках был точно застывшая кровь. — Или ты спасаешься и уходишь по течению

реки, и я не догоняю тебя, но ты уходишь навсегда и не смеешь попадаться мне на глаза. Или выбираешься и возвращаешься сюда, и это будет означать, что ты становишься моей. Никто не будет сметь тобой обладать. Ты будешь беспрекословно выполнять все мои приказы. И твою жизнь смею забрать только. Либо ты посмеешь умереть только по моему приказу.

— Но…

Но Аделина не успела возразить — Занзас толкнул её без прелюдий, с садистским наслаждением упиваясь её страхам в расширившихся глазах и протянутой к нему руки. Руки, которую он не поймал, хладнокровно смотря, как Санторо летит с обрыва на камни в реке.

Её история началась с падения и падением закончилась. Снова она ощутила вкус полета и свободы, в которой она расправила руки как птица. Но тогда, беспомощная, она была спасена Реборном. Сейчас же она сама по себе. Способная наконец-то о себе позаботиться. Карты, прикреплённые к резинке чулка, вырвались из-под пола свадебной юбки и простерлись внизу над рекой. Аделина перевернулась в воздухе и, расставив руки, приземлилась на карточную дорожку. Пламя оказалось недостаточно прочным, и она свалилась в реку, но проплыв пару метров, выбралась на камни.

Она смотрела то вверх, где ждал её личный ад, то в сторону леса, где поджидала неизведанная свобода.

Но облако свободно всегда, даже среди скопления туч. Даже под оком палящего солнца. Даже в открытом небе. Даже в дождь, среди бушующего урагана, и в грозу. Облако всегда вольно уйти и прийти, когда пожелает, ведь такова его природа. Но облакам не выжить в этом мире без своего неба.

Карты медленно выстроились в ряд ступеней вверх. И Санторо поднималась по каждой выстроенной ступеньке, собирающейся из последней в следующую. Еще несколько шагов и она достигнет вершины. Сердце волнительно стучало, но Лина не прекращала подъём. И она подпрыгнула вверх, приземлившись на утёс.

Занзас стоял в стороне, и трудно было понять: ожидал ли он, что она вернётся или сбежит. Но, скорее всего, был готов к обоим вариантам, он сдержал бы слово и дал ей уйти. Но Санторо стояла напротив, в промокшем свадебном платье, с гордо выпрямленной спиной и ровным взглядом, в котором он наконец-то увидел то, что видел изо дня в день — готовность убить и быть убитой.

— Подойди, — приказал он и властным жестом руки подозвал к себе.

Санторо приблизилась, опустив юбку, и вздрогнула, когда он перехватил её левую руку, другой юркнув под пиджак, и достал кольцо.

— Ты добилась своего. Я признаю тебя. Но это признание станет твоим худшим наказанием. Потому что теперь я никогда не отпущу тебя, пока не прикажу умереть за меня.

Безымянный палец левой руки сомкнул ободок кольца офицера Варии, сверкнувший облачным пламенем, среагировавшим на вихрь эмоций в груди хозяйки. Со слезами на глазах Аделина смотрела на кольцо, что станет для неё самим символом жизни и личной погибелью.

И она переплела их пальцы, задрожав от волнения, и позволила увлечь себя в поцелуй, что стал печатью на их соглашении — с таким же солено-горьким привкусом, как кровь, что ей придётся пустить не раз. Сплелись в подписи языки, поставив точку с укусом в нижнюю губу. Проведя большим пальцем под подбородком Аделины, Занзас прервал поцелуй с чужими слезами на губах. И чтобы скрыть слёзы, Лина преклонила колени, взяла руку Занзаса и чувственно поцеловала кольцо Неба.