Наследие Скарлатти
Шрифт:
В детстве он был ужасным задирой, Элизабет объясняла это тем, что он самый маленький в семье и самый избалованный. Но с возрастом Алстер мало изменился. Он не только противопоставлял себя другим, но и настоятельно требовал, чтобы всегда все было, как того желает он. Он – единственный среди братьев – считал, что принадлежность к богатой семье позволяет ему быть грубым и даже жестоким, и это тревожило Элизабет. Впервые она столкнулась с этим в день его тринадцатилетия. За несколько дней до этого школьный учитель прислал ей записку:
«Многоуважаемая
Приглашения на день рождения Алстера послужили поводом для некоторой неловкости. Мальчик никак не может решить, кто же его лучшие друзья – у него их так много! В результате он вначале раздал приглашения одним мальчикам, потом забрал их и вручил другим. Я полагаю, что для Алстера школа Парклей может сделать исключение и отменить традиционный лимит на 25 гостей».
Вечером Элизабет спросила Алстера об этом.
– Да, у нескольких человек я отобрал приглашения. Я передумал.
– Почему? Это очень некрасиво.
– А почему некрасиво? Я не хочу, чтобы они пришли.
– Тогда зачем ты их вообще приглашал?
– Чтобы они прибежали домой и рассказали своим папашам и мамашам, что идут ко мне на день рождения. – Мальчик рассмеялся. – А потом им пришлось бы сказать, что они никуда не идут.
– Это ужасно!
– Я так не думаю. Их вовсе не интересует мой день рождения, им любопытно побывать в твоем доме!
Став студентом Принстона, Алстер Стюарт Скарлетт всячески унижал своих братьев, одноклассников, учителей и, что Элизабет находила самым отвратительным, слуг. Его терпели только потому, что он сын Элизабет Скарлатти. Алстер был невероятно испорченным молодым человеком, и Элизабет понимала, что необходимо принимать срочные меры. В июне 1916 года она велела сыну прибыть на уик-энд домой и объявила, что он должен начать работать.
– И не собираюсь!
– Ты будешь работать! Ты не смеешь ослушаться меня!
Он не посмел. Летом Алстера определили на гудзонскую лесопилку, а тем временем два его брата прекрасно проводили время в доме на заливе Ойстер-Бей и наслаждались прелестями Лонг-Айленда.
На исходе лета Элизабет поинтересовалась, как он справляется с работой.
– Вы хотите знать правду, мадам Скарлатти? – спросил молодой управляющий завода.
– Конечно же, правду.
– Боюсь, она может стоить мне места.
– Не думаю.
– Ну что ж, отлично, мадам. Ваш сын начал работать на пакетировочном прессе, как вы и приказали. Это тяжелая работа, но он крепкий парень… Я снял его с пресса после того, как он избил двух рабочих.
– О боже! Почему мне ничего об этом не сказали?
– Я не знал обстоятельств. Я думал, что, может быть, рабочие сами спровоцировали его. Я ничего не знал.
– Ну и что же вы узнали?
– Он сам спровоцировал их на драку… Я перевел его на другой пресс, но ситуация только ухудшилась. Он стал угрожать другим рабочим, что
– Вам следовало рассказать мне об этом.
– Я и сам ничего не знал до последнего времени. Трое рабочих уволились. Одному из них мы были вынуждены оплатить услуги дантиста. Ваш сын ударил его свинцовой рейкой.
– Ужасно! Что же делать?! Пожалуйста, будьте откровенны со мной. Это в ваших же интересах.
– Ваш сын – сильный парень. Задиристый. Возможно, в этом и состоит вся его сущность. Мне кажется, он предпочитает руководящую работу, возможно, именно этим он и должен заниматься. Он ваш сын. Его отец создал эту лесопилку.
– Это не дает ему права на подобное поведение. Его отец начинал с нуля.
– Тогда, может быть, вам следует объяснить ему это. На лесопилке от него, похоже, не будет никакой пользы.
– Вы хотите сказать, что мой сын – человек с невыносимым характером, звериными наклонностями, хотя в силу происхождения обладает определенными правами… но никакими явными способностями. Правильно ли я вас поняла?
– Если из-за этого я лишусь работы, то найду себе другую. Да, именно так. Я не люблю вашего сына. Он мне решительно не нравится.
Элизабет испытующе смотрела на управляющего.
– И мне тоже. Со следующей недели вы будете получать более высокое жалованье.
Той же осенью Элизабет отослала Алстера Стюарта назад в Принстон и в день отъезда рассказала ему о беседе с управляющим.
– Этот грязный ирландишка постоянно преследовал меня! Я так и знал!
– Этот грязный ирландишка – превосходный управляющий.
– Он наврал! Это все враки!
– Это правда. Он уговорил многих рабочих не подавать на тебя жалобу. Ты должен быть благодарен ему хотя бы за это.
– К чертям их всех! Сопливые подхалимы!
– Не смей говорить гадости! Кто ты такой, чтобы так называть людей? Что ты сделал в жизни?
– Я ничего не обязан делать!
– Почему же? Только потому, что ты – это ты? А кто ты? Какими такими необыкновенными способностями ты обладаешь? Я хотела бы знать.
– Так вот что ты хочешь знать! Что я, ничтожество, могу делать? Как я буду зарабатывать деньги?
– Это один из показателей успеха.
– Это твой единственный показатель!
– И ты отвергаешь его?
– Ты правильно поняла меня, черт возьми!
– Тогда стань миссионером.
– Нет, благодарю!
– Тогда прекрати клеветать на тех, с кем работаешь. Для того чтобы выжить в нашем деле, требуются определенные способности. Твой отец знал это.
– Он знал, как маневрировать. Думаешь, я ничего об этом не слышал? Манипулировать другими и ты тоже прекрасно умеешь!
– Он был гений! Он работал над собой! А что сделал ты? Что ты вообще сделал, за исключением того, что научился жить на всем готовом? И даже за это ты не чувствуешь благодарности!