Наследие
Шрифт:
Это не имеет значения. Я уже проверил их.
Это не значит, что они не вызовут то, что ты ищешь.
И снова он заколебался.
И ей снова пришлось напомнить ему, что она найдет все сама… и кто знает, что еще она обнаружит по пути?
Это пустая трата времени, настаивал он.
Но его разум все еще двигался и дребезжал, как будто он открывал какой-то внутренний ментальный барьер, открывая новый свет впереди… тусклый, ледяной
Софи все равно последовала за ним, в холодный закуток, спрятанный в самой темной части его сознания, где тысячи воспоминаний мерцали в тени.
Тысячи мельканий леди Гизелы.
Улыбки.
Хмурый вид.
Сияния.
Смех.
Хотя что-то в ней всегда выглядело немного… расчетливым. Особенно когда она смотрела на сына.
Ты тоже это видишь, заметил Лорд Кассиус, и Софи поняла, что передала ему это замечание.
Это казалось таким… очевидным.
Оглядываясь назад, видно странную ясность, не так ли? спросил ее лорд Кассиус. Так легко ненавидеть себя за то, что упустил что-то столь вопиющее. Но каждый момент имеет оттенки смысла, и то, как мы интерпретируем его, сводится к знанию, которое мы имеем в данном случае. Вот, например, как сейчас… ты сидишь и кипишь от отвращения ко мне, убежденная, что я жесток и бессердечен, потому что у тебя есть такая информация. Точно так же, как я видел жену и мать, которая была так же решительно настроена, как и я, помочь сыну найти успех и достичь его максимального потенциала… который, я полагаю, все еще является тем, кем она была. Видимо, у нее было совсем другое видение его будущего.
Кислый страх смешался с другими эмоциями Софи, и она не могла сказать, исходил ли он от нее или от лорда Кассиуса.
И я полагаю, ты понятия не имеешь, что она имеет в виду, когда говорит о наследии Кифа? спросила она.
Я не знаю… и хотел бы знать.
Она могла сказать, что он не шутил. Вот почему она решила ответить, когда он снова спросил о конкретных словах леди Гизелы, сказанных Кифу в Лондоне… и она не просто сказала ему. Она заполнила его сознание воспоминаниями о том разговоре, позволив ему самому наблюдать за происходящим.
И когда они дошли до той части, где леди Гизела сказала Кифу:
— Прими перемену, иначе она тебя погубит, — что-то снова изменилось в его сознании.
Мягкая дрожь, которая становилась все сильнее и сильнее.
Ментальное землетрясение, которое пробило глубокую трещину в его сознании.
И появились три новых воспоминания, каждое потрескавшееся и поцарапанное, как будто смотришь проекцию разрушенного куска пленки… точно так же выглядело восстановленное воспоминание Кифа. Звук то затихал, то исчезал, а сцены иногда проигрывались слишком быстро или медленно, а то и вовсе пропадали. Но Софи впитывала каждую деталь, которую могла извлечь из повреждения.
В первом воспоминании лорд Кассиус обнаружил свою жену почти бьющейся в конвульсиях на кровати… с пятью пустыми пузырьками, разбросанными по полу. Ее губы странно светились, когда она снова и снова бормотала себе под нос: «Прими перемену», а лорд Кассиус подхватил ее на руки и помчался к вортинатору Кендлшейда, чтобы отвезти к врачу. Сцена исчезла после этого, и снова исчезла, когда он стоял под Прыжок-Мастером, а леди Гизела умоляла его отнести ее обратно… дать ей отдохнуть… клянясь, что ему не нужно беспокоиться ни о чем. Она сказала ему, что это было лечение, которое ее тело принимало несколько минут. И он почувствовал, как сильно она хотела сказать эти слова… как отчаянно она хотела остаться одна… поэтому он вернул ее в постель.
Вторую сцену смотреть было гораздо труднее.
На прикроватном столике снова стояли пять пузырьков, на этот раз мерцающих и светящихся. А лорд Кассиус сидел рядом со своей женой на краю кровати, пока она пыталась убедить его выпить их.
Воспоминание исказило большую часть их разговора, но лорд Кассиус, похоже, не нашел ничего знакомого в том, что она предлагала, так что его другое воспоминание, должно быть, уже было занято. И звуки снова заострились, когда леди Гизела пообещала: «Это лечение сделает тебя могущественным так, как ты даже не можешь себе представить. Ты просто должен принять изменения».
Она прошептала что-то еще, чего Софи не расслышала, но что бы это ни было, это убедило лорда Кассиуса проглотить каждый из пузырьков.
А потом появилась боль.
Обжигающая, леденящая, колющая, рвущая, сокрушающая, скручивающая и извивающаяся.
Бесконечная.
Невозможная.
Но каким-то образом он это сделал.
Каким-то образом, когда он перестал бороться с этим, он стал болью.
А потом все погрузилось в черное, лишенное сновидений забытье.
Третье воспоминание было самым коротким.
Леди Гизела наклонилась и лизнула серебряную панель на сверкающей хрустальной стене, и открылось маленькое отделение с двумя крошечными бутылочками внутри. Стекло было чернее всего, что Софи когда-либо видела… словно бутылки были вырезаны из пустоты… и леди Гизела, казалось, давала лорду Кассиусу длинный список жизненно важных инструкций.
Воспоминание сохранило только три разрозненных фрагмента того, что она сказала.
— Когда будет подходящее время.
— Прими перемены.
— Это начало нашего наследия.
Глава 39
— Оооооооо… я предполагаю, что сумасшедший эмоциональный всплеск, который я только что почувствовал, означает, что у вас, ребята, был прорыв, — сказал Киф, когда разум Софи вернулся в настоящее. — И я также предполагаю, что это не было хорошей новостью, учитывая, что Фостер теперь такая же белая, как кресла, а Папуля напоминает мне, как Ро выглядела после того, как съела этих амеб. На самом деле, мы могли бы дать ему немного места, чтобы не оказаться в зоне брызг, если он пойдет метать снаряды, как она.