Наследие
Шрифт:
Темный маг оказался в тупике. Умирать он не хотел, еще меньше хотел, чтобы умерла его супруга. Позволить Виллиану позабавиться с леди Дархэйм оказалось так же не допустимо. Если лорд Дархэйм и готов был позволить твари из Бездны обладать своей женой, то лишь с учетом рождения наследника. Если ребенок будет обладать слабым темным даром, тоже неплохо, хотя и досадно. Силу Бездны отец Эрха не рассматривал вовсе, ей не было места в мире людей. Обдумав все, темный маг засел за древние свитки, опыты своих современников, стараясь усовершенствовать тайный ритуал. Он работал над ним ни один год, не спеша обзаводиться женой. И лишь когда появилась надежда, лорд Дархэйм выбрал в супруги троюродную
Эрхольд долго разбирал формулу отца, искал, где же тот допустил ошибку, раз Тахрад подавил человеческую душу, и отцу хватило силы только на то, чтобы изгнать его из своего тела, когда соитие было окончено, не дав задержаться ни одного лишнего мгновения. Но единственное, что увидел молодой лорд — это изначальную безрассудность отца и полное отсутствие знание о том, с кем он собирался связаться. Покойный лорд Дархэйм был не самым сильным магом, но он прекрасно уживался со своим даром, и мог бы дожить до глубокой старости, если бы позволил своим детям родиться такими же, как он, не затеяв опасных экспериментов. Впрочем, это бы немало облегчило жизнь им с Виалин.
Но свершилось, и на свет появились не потомки лорда Дархэйма с более сильным даром, а дети Тахрада — пришельца из иного мира. И выходило, что они были единственными, кто родился, выжил и сумел овладеть своим даром. Изгои, враги мира, в котором появились на свет. Это ли стало толчком тому, что брат увидел в сестре женщину, способную выносить и родить ему детей? Пожалуй, нет. Скорей, эти соображения закрепили уверенность в том, кем Эрхольд хотел видеть Виалин. Впрочем, они могли стать и оправданием, за которым он спрятался, перестав бороться со своей тягой к Ви.
Да, он боролся с собой. Осознание того, что однажды, глядя на сестру, он испытал почти непреодолимое желание поцеловать ее не в щеку, как обычно, а в губы, стало подобно гибели целого мироздания, его мироздания. Уютный мир, в котором так спокойно жилось много лет, вдруг рухнул, увлекая Эрхольда за собой в Бездну. Он смотрел на пятнадцатилетнюю Виалин и думал о том, каковы ее губы на вкус. И эта мысль перепугала молодого лорда, вынудив впервые покинуть замок надолго. Тогда же всколыхнулась его необузданная ярость.
Дархэйм понимал противоестественность собственных помыслов, отчаянно злился на себя, выпустив на волю скопленную Силу. Его первый «смерч» оказался мал и слаб, продержавшись совсем недолго и полностью опустошив Эрха. Однако и тут дар Тахрада имел выгодное отличие от магии человеческого мира. Если маги, выплеснув Силу до капли, оказывались на грани не только магического истощения, но ослабевали и телесно, то Виллианы, растратив запас Силы, оставались на ногах, не теряя сознания, не требуя присутствия целителя. И восполнить резерв для Дархэйма было проще простого. Его накопители жили с ним бок о бок, разговаривали, улыбались. Достаточно было просто подойти…
Тогда он впервые выпил человека до суха. Несмотря на то, что Эрхольд знал, сколько могущества дает поглощенная человеческая душа, он еще ни разу до того мгновения не убивал. А в тот день, пылая от злости на самого себя, и выплеснув в воздух Силу, Дархэйм убил крестьянина, оказавшегося не в том месте и не в то время. Черный лорд выпил его без сожалений, не задумываясь, что сказала бы Виалин. Он просто не смог остановиться, пока в его руках не оказался труп. Опьянение бурлившей Силой было велико, и, слабо соображая,
За то время, пока он бегал от самого себя, родился нынешний Эрхольд. От прежней ранимости не осталось и следа. Вкус к могуществу толкал к открытиям новых граней своего дара. Черный лорд стал тверже, стал упрямей, въедливей, жестче и циничней. Смерть уничтожает мягкость и трепетность, еще теплившиеся в душе молодого человека. Познав ее вкус, сложно остаться тем юношей, который любил лежать в душистой траве, следя за полетом бабочек. Эрхольду стало на многое плевать. Но когда вернулся в замок, Виалин накинулась на него. Ее кулачки били брата по груди, по плечам. Разъяренная девушка кричала, обвиняя его брата в том, что он ушел и бросил ее. Она еще никогда так долго не оставалась без него. Вопреки ожидаемому недовольству, Эрхольд рассмеялся и прижал к себе сестру.
— Глупая, разве я могу бросить тебя? Ты же моя, — прошептал он, уткнувшись ей в волосы.
Ви затихла, только всхлипывала на его груди, жалуясь на тоску по своему брату. Пожалуй, ему даже стало стыдно за то, что отсутствовал дольше, чем намеревался… больше ни за что. Только встревожился, осознав, что Виалин может догадаться, кто стал причиной загадочных смертей в их округе. Не догадалась. Это было бы слишком большим потрясением для нее и крахом веры в своего обожаемого братца. Единственная, кто отнесся к его возвращению настороженно — это матушка. Она смотрела на сына с подозрением, но спросить о том, где он был и что делал, не решилась. К тому времени Эрхольд уже отбил у матери желание к надзору.
С тех пор он стал чаще исчезать из замка, не забывая предупредить Виалин. Выслушивал ее ворчание, получал свое благословение и поцелуй в щеку, и сбегал от искушения. В своих странствиях Эрхольд пытался забыть о Виа. Искал утешение в объятьях разных женщин: от гордых леди, до крестьянок — но получал лишь кратковременное удовлетворение, храня в душе нежный образ черноглазой девушки, по жестокому капризу Судьбы являвшейся его родной сестрой. Впрочем, не только противоестественная тяга к родной сестре гнала молодого лорда в дорогу. Он начал собирать сведения о том, что произошло на самом деле во время вторжения Виллианов.
Его второй отец — пришелец из другого мира — Тахрад был вне себя от счастья, когда Эрх сказал, что готов ему помочь войти в его мир. О, да, Тахрад был счастлив.
— Рогатый шут, — усмехнулся Дархэйм, смахивая с лица дождевую воду. Он развернулся и, наконец, направился к замку, продолжая вспоминать.
Тахрад объявился, когда Эрху было шесть лет. Он сумел прорваться в тело старшего лорда Дархэйма, не готового к вторжению. Дождался, когда человеческий отец будет наиболее уязвим, и занял его тело. В этот раз Виллиан пришел не ради одной ночи, он пришел не обладать, а завоевывать человеческую женщину, которую не смог забыть. Чем его тронула мать, Эрхольд не смог понять. Но Тахрад провел рядом с ними несколько месяцев. Сначала кружил вокруг леди Дархэйм, очаровывал, завоевывал, добивался ее доверия, кажется, даже просил прощения. И снова взошел с ней ложе, когда женщина сама позволила ему прикоснуться к ней. Плодом их новой связи стало рождение Виалин, которую леди Дархэйм воспитывала в любви, отчего-то не переживая, что в ней может проснуться чудовище. Эрх даже завидовал Ви, однако любил гораздо больше, и ее ответная любовь с лихвой искупала холодность матери.