Наследница тамплиеров
Шрифт:
– Интересно…
– Я хочу снять квартиру, а потом купить жилье. Когда пойму, где в Протасове можно спокойно жить.
– Квартиру мы тебе найдем, – пообещал Кречет. – Сивый с Машкой съехались, похоже, это у них основательно. Так что квартирешка, которую Сивый снимал, освободилась. Может, временно. Может, он опять туда вернуться захочет. Если тебя это устраивает – я с ним поговорю. А насчет работы – есть у меня на примете один банк, я спрошу, нужна ли им… ты кто?..
– Я работала в операционном зале, потом заведовала этим залом. Могу начать с нуля, так будет даже лучше.
Лео хотела, проработав немного в любом банке, найти возможность перебраться в
Но сперва – проверить прадедову гипотезу!
Гипотеза была безумна – однако что в этой истории с плитой было разумно?
Прадед писал: тамплиерский герб – ключ к разгадке, он полон мистического смысла, а смысл бытовой к нему прицепили уже потом. Если понять это, все остальное осознается легко и просто. И тамплиерский герб на плите – именно то, что образует вокруг себя магию.
– Если хочешь, можно съездить к Сивому с Машкой, – предложил Кречет. Лео усмехнулась – не позвонить, а съездить! Это хороший знак – Кречет хочет провести с ней вечер.
– Можно, – согласилась она, отмечая, что зародилась вечная игра между мужчиной и женщиной, которую можно свести к краткому диалогу: «Хочешь? – Да» или «Хочешь? – Нет». Кречет еще не вызывал решительного «да», она пока оценивала его хладнокровно: интересное лицо, красивые руки, прямые широкие плечи, вот только волосы… Трудно было понять – то ли понемногу начинает терять шевелюру, и потому стрижется коротко, то ли русые волосы от природы легкие и мягкие, которые красиво вылепленную голову не украшают.
Когда они спускались по сходням на берег, Кречет шел первым и протянул ей руку. Она оперлась – легонько, только обозначив движение. Его байк стоял у каменной тумбы, из которой вырастала длинная железная нога причудливого фонаря. Лео надела шлем, села позади Кречета и устроилась поудобнее. Она не любила ездить пассажиркой, но сейчас в этом была особая радость – приятно чувствовать, что тебя отгородила от мира широкая мужская спина.
Настоящей любви в жизни Лео пока что не было, увлечения оказались короткими и необязательными. Прадед, которому она как-то покаялась во всех женских грехах, предупредил: с ним было то же самое, и вообще в роду у них – не столько нежные чувства, сколько холодный, как шампанское из ведерка со льдом, азарт. Прадед даже пошутил, что во всем виноваты гормоны, кому-то их дано больше, кому-то меньше. Лео согласилась – какие могут быть претензии к генетике?
Кречет, когда Лео нашла его, не очень-то хотел встречаться и общаться – других забот хватало, к тому же он перепутал Лео с другой девицей-байкершей, страшной, как смертный грех. Когда он пришел в гостиницу, где остановилась Лео, то был приятно удивлен и сразу стал пробовать девушку на прочность. Но его заигрывания оказались бесполезны, и в самом деле – какая красивая девчонка сразу, после двадцати минут знакомства, согласится лечь в постель? Он это сам прекрасно понимал и дал задний ход. Потом, когда он катал Лео по Протасову, показывал всякие занятные местечки, ввел в местную байкерскую тусовку, стали выстраиваться отношения – вроде бы приятельские, но с перспективой перетекания в иные. Кречета смущало только, что Лео, по его понятиям, была очень богата.
У него был в прошлом неудачный брак, неудачный во всех отношениях – жена после развода нашла себе богатого норвежца и увезла сына в какой-то захолустный норвежский городишко. Кречет понимал, что ребенка он уже не увидит никогда, разве что выкрадет. Эта история еще не завершилась – жена требовала, чтобы Кречет отрекся от мальчика и дал возможность богатому норвежцу его усыновить. Сама она родила новому супругу двух дочек.
Естественно, одиночество Кречету не угрожало, и найти себе подругу он мог легко. Было у него что-то вроде отношений с женщиной, которая работала в «Часовом», три-четыре раза в месяц они встречались у нее дома. Но умный Владимир Петрович, начальник Кречета по службе, сказал:
– Это она после развода себе такой санаторий устроила. Придет в себя – найдет хорошего мужичка. Может, еще даже влюбится. У вас ведь не любовь, так?
– Нет, не любовь, – честно ответил Кречет.
И вот появилась Лео.
Кречет не верил, что она собралась всю жизнь провести в Протасове. И понимал, что в краткосрочных романах она не нуждается, не поиск партнера у нее на уме, а что-то совсем иное. Вроде появляется взаимная симпатия, но какая-то она обреченная, безнадежная.
Они вместе отправились в гости к Сивому и Машке, Сивый выгнал из гаража свой байк, вчетвером они помчались к речке Берладке – купаться, потому что ночное купание – это кайф. Опять же – лето на исходе, нужно ловить предпоследние теплые дни и ночи.
На следующий день Кречет позвонил Дмитрию Потапенко – хотел убедиться, что два охранника, посланные в «Инари», прижились и поладили с коллективом и с начальством. Это был короткий полуминутный звонок. Но Митенька успел сказать, что начальство, Борис Семенович, додумалось покупать новый внедорожник, таких размеров, что там можно установить джакузи, и придется ставить самую крутую сигнализацию. Это Кречета обрадовало – он любил блистать своими профессиональными знаниями. Договорились вместе ехать в салон смотреть эту потрясающую колымагу. Предстоял отличный тест-драйв, Кречет такие приключения любил. Приглашать Лео он не стал – хоть она и разбирается в технике, но ведь будет разговаривать, а для тест-драйва нужно сосредоточиться.
Пока Кречет нарезал круги и выкручивал восьмерки, Лео успела сходить к «Трансинвесту», изучить обстановку. В «Инари» она не заглянула – это было бы преждевременно. А вот соседние магазины и кафешки посетила – туда должны заглядывать труженики и труженицы «Трансинвеста» и непонятной фирмы «Steelballs».
Напротив «Инари», через дорогу, был сквер с детской площадкой. Там сидели на лавочках матери и бабушки, там шла своя жизнь – женщины давно перезнакомились, вовсю общались, оставляли малышей под присмотром, чтобы сбегать за продуктами. Лео села на скамейку с края, собираясь всего-навсего отдохнуть и понаблюдать за дверью «Инари». Она уже навестила три кафешки, выпила три чашки кофе, поняла, из которого окна что видно и где засесть ближе к вечеру, чтобы сфотографировать выходящих женщин, теоретически работающих в операционном зале.
Рядом с ней присел мужчина в том возрасте, когда человека уже можно назвать старичком, но старичком бодрым, еще способным на подвиги. О будущих подвигах говорил букетик разноцветного душистого горошка, который мужчина очень осторожно положил рядом с собой на скамейку.
Пожилой кавалер был худощав, морщинист, беловолос и белоус, одет в светлые джинсы и джинсовую курточку. При себе у старичка была сумка на ремне, из этой сумки он достал планшет в хорошем кожаном футляре. Он вставил в уши наушники и вывел на экран какой-то боевик со взрывами и кувыркающимися в воздухе горящими автомобилями. Интерес к боевику у него был несерьезный – старичок то и дело поглядывал на двери «Инари».