Наследница
Шрифт:
Проснувшись наутро, Ален решил поговорить с самим Тришкой. Его очень задело то, что он оказался в одиночестве со своим мнением. Даже Юзеф отзывался о молодом человеке хорошо.
— Знаешь, обвинять Тришку только за то, что он водит дружбу с тёмными людишками, помогает им, это похоже на то, как если бы ты вдруг обвинил свою сестру в том, что она общалась с цыганами. Ты говоришь, что Тришка — вор. Но с таким же успехом можно сказать, что моя жена — убийца. Всё зависит от обстоятельств, в которые поставлен человек. До того момента, когда мы его встретили, Тришка промышлял воровством, он был в шайке. Его мать тоже была
И Ален сдался. Когда появился Тришка, он позвал его к себе. Выслушав Алена, Тришка не мог сказать ни слова. Стоял и хлопал глазами. Он давно уже был готов к тому, что после отъезда господ, ему придётся возвращаться к прежней жизни. Правда, сейчас всё изменилось. Его больше не гоняли, к нему прислушивались, но всё же… Иногда у него мелькала мысль, попросить оставить его в помощь Маше и Ивану, но он не стал ничего говорить.
— Так что же ты молчишь? Или это тебя не интересует? — спросил Ален. — Может, тебе больше нравится твоё прежнее занятие? Я не осуждаю, просто не хочу навязывать работу, которая будет тебе не по душе.
— Нет, что вы! Господин Кречетов, ваше сиятельство… Я, конечно с радостью возьмусь за это! Не сомневайтесь, я не обману вас.
— Очень на это надеюсь, — серьёзно ответил Ален. — По крайней мере, за тебя просила моя сестра, уверяя, что лучше тебя человека на это место не подобрать.
— Барыня очень добра, — покраснев, пробормотал Тришка. — Она всегда хорошо ко мне относилась.
— Да, я заметил. Но ты сумел завоевать симпатии и остальных. И Штефан, и пан Юзеф в один голос отзывались о тебе очень хорошо.
— Штефан? — опять Тришка был удивлён. — Он же постоянно на меня ворчит. И то не так, и это я неправильно делаю.
— А мне он говорил совсем другое. По его словам, ты выполнишь любое поручение, если только будешь считать его выполнимым для себя.
— Спасибо ему… Как-то не ожидал.
— Ладно, хватит болтать попусту. Раз ты, как я понимаю, согласен, давай поговорим конкретно и подробно о том, что мне от тебя нужно.
Вскоре всё было оговорено, и на следующий день, не дожидаясь отъезда господ, Тришка, теперь — Трифон Порфирьевич, попрощавшись со всеми, отбыл к месту своей новой работы. Как он объяснил свой отъезд «друзьям», неизвестно. А может, он предпочёл и вовсе ничего не объяснять, просто исчезнув навсегда.
А ещё через день отправились в путь и все остальные. Иван с семьёй провожал их. Маша с малышкой на руках плакала.
Возвращение
Вновь потянулись вёрсты. Дорогу можно было бы на этот раз назвать приятной, если бы не тревога Юзефа о родных, которая передалась и Элен с братом. Конечно, они волновались и за пана Яноша, но всё же в Речице и рядом с ней не было сражений, а вот под Данцигом… Так что напряжение росло.
Когда пересекли границу Польши, Юзеф и вовсе замолчал. Стали попадаться разрушенные дома и разорённые деревни. Люди, изредка встречавшиеся им, были угрюмы.
Очередную ночь решили провести в небольшом селе, где был постоялый двор. Когда они стояли возле экипажа, хозяин, вышедший сделать распоряжения, услышал, как Элен разговаривает с братом по-русски. Он тут же замолчал, переглянулся со своими людьми и обратился к Юзефу:
— Пан, вам лучше поехать ночевать в другое место. Ещё светло, вы успеете найти другой ночлег.
— Почему мы должны куда-то уезжать? — удивился Юзеф. — Ты отказываешься предоставить нам кров? В чём причина?
— Это неважно…
— Как неважно? Ты соглашаешься, потом отказываешь и не хочешь ничего объяснять?
— Я не отказываю вам… Вы можете остаться здесь. Но…
— Что но?
— Среди вас — русский.
— И что?
— Всякое может случиться.
— Не понимаю. Ты смеешь угрожать?
— Нет-нет, что вы, пан! Я просто… Впрочем, почему бы вам и не остаться здесь. Я постараюсь сделать всё, чтобы вам было удобно.
— Да уж, постарайся.
— В чём дело, Юзеф? — подошла Элен.
— Ни в чём, дорогая. Всё уже улажено.
— Это ваша супруга, пан? — спросил хозяин.
— Да.
— Она русская?
— Да, я русская, — первой ответила Элен на польском, — и что из этого? Ты что-то имеешь против?
— Нет-нет. Комнаты для вас готовы, если вам будет угодно, можете подняться. Скажите, где вы предпочитаете кушать: внизу, в общей комнате, или у себя?
— Думаю, внизу, все вместе.
— Хорошо.
Ничего больше не сказав, хозяин ушёл в дом. К супругам Вольским подошёл Ален.
— О чём это вы так живо беседовали с хозяином? Мне показалось, вы остались недовольны друг другом.
— Этот милый человек был намерен отказать нам в ночлеге, — ответил Юзеф.
— Отказать? — удивился Ален. — Но почему? Это же постоялый двор. И комнаты свободные, мне кажется, есть.
— Комнаты есть. Ему не понравилось, что вы между собой говорили по-русски.
— Я почему-то так и подумала, — Элен расстроилась.
— Да, война многое изменила, — тихо произнёс Юзеф.
— Война — войной, но в других местах мы такого отношения к себе не встречали, хотя не скрывали, что из России, — ответил ему Ален.
— Может, просто ближе к границе не было серьёзных стычек, а теперь мы едем по территории, больше пострадавшей от русской армии? — предположила Элен.
— Нет, тут что-то другое, — задумчиво сказал Ален. — Вспомните, нам попадались деревни, где стояли разрушенные или сгоревшие дома, но даже там нам не отказывали в помощи. А здесь я не заметил ни разрушений, ни пожарищ. Ну, кроме сгоревшего поля. Почему же к нам так отнеслись?..
Когда уселись за стол, сразу обратили внимание на то, как посматривают на них другие люди. Почувствовав себя весьма неуютно под этими неодобрительными, а то и откровенно враждебными взглядами, они поторопились поскорее закончить трапезу и подняться к себе в комнаты, отведённые им для ночлега. На улице уже совсем стемнело. Комнаты им предоставили для каждого отдельно. Элен почти сразу задула свечу и легла.