Наследник Барбароссы

Лысак Сергей Васильевич

— Ничего, парни, привыкнете! Не удивляйтесь, это картечь. И запомните на будущее! Пусть лучше о н и так выглядят, чем м ы! Мертвецов бояться не нужно, бояться надо живых. И если хотите прожить подольше, причем целыми и невредимыми, то точно также должен выглядеть любой корабль противника, с которым мы вступим в бой. Иначе т а к о е будет на н а ш е м корабле. Оно вам надо? Мне не надо.

— Я понимаю, месье Жан. Ничего, не волнуйтесь, все в порядке. Бахир, ты как?

— Ничего, Хасан-бей, переживу… Давайте лучше пушками займемся…

Осмотр артиллерии Саиф-Альнаби ничего интересного не выявил. Пушки были хоть и новые, отлитые совсем недавно, но устаревшего типа. Очевидно, ни Людовик XIV, ни Леопольд I не собирались снабжать современным оружием тех, кто сегодня предал своего султана, а завтра с таким же успехом предаст и того, кто помог ему в этом деле. Вот и сделали то, что вполне сойдет для "дикарей". Вроде бы все новое, не подкопаешься. Но и с последними новинками в области артиллерии не сравнить. А поскольку у "дикарей" и такого нет,

то им и эти "новинки" сойдут. Бахир ошибся во время их первого появления в Тунисе, приняв эти пушки за что-то новое в области артиллерии, поскольку те пушки, с которыми он имел дело раньше, были еще более древние. Но Жан Блондо раскритиковал артиллерию Саиф-Альнаби в пух и прах. По-турецки он говорил более-менее сносно, поэтому Бахир его понимал, и помощь Ивана, как толмача, не требовалась. Поэтому он с интересом слушал разговор двух артиллеристов.

— Бахир, ты ошибся. Это древний хлам в новой обертке. Уж поверь моему опыту. Во французском королевском флоте такое очень давно появилось. И нечто похожее, только очень старое и меньшего калибра, я видел в Новом Свете.

— Но ведь стрелять из них можно, Жан-бей?

— Можно. Вопрос только в том, как стрелять и куда стрелять. Сейчас во Франции уже выпускают орудия с хорошей обработкой канала ствола и точно калиброванные, что позволяет сильно уменьшить зазор между ядром и стенками ствола. Более точно калибруют ядра и бомбы. А это дает гораздо меньшее "гуляние" ядра в стволе в момент выстрела, уменьшает прорыв газов, и в конечном итоге увеличивает дальность и точность стрельбы. Спасибо тринидадцам, у них кое-чему в оружейном деле научились. А это…

— И что с этими пушками теперь делать?

— Мое мнение — на переплавку. Тем более, они все равно заклепаны.

— И значит, что-то похожее стоит в Триполи и Александрии?

— Скорее всего, да. Думаю, все пушки для стран Магриба делались по одному заказу.

— А на кораблях нашей эскадры?

— Там стоят современные. Наш Король Солнце не дурак, и знает, кому что продавать.

— В каком смысле?

— Большая политика, Бахир. Вон, поговори на досуге с Хасаном. Он человек образованный, много интересного тебе об этом расскажет. А если в двух словах, то Османская империя и Франция, какие бы трения между ними не возникали, все равно являются вынужденными союзниками, поскольку имеют давнего общего врага — Австрию. Пакостить по мелочи иногда друг другу они могут, но в целом работает правило "враг моего врага — мой друг". Вот и сейчас Франция не вмешалась в эту войну. А в прошлую, закончившуюся для Австрии похабным Варшавским миром, хоть формально и оказала помощь Австрии, но в конечном итоге надавила на австрияков и заставила отказаться от многих их притязаний. Ситуация же с Магрибом совсем иная. Тот, кто предает своего султана, устраивая бунт в трудный момент для страны, предаст в конечном счете и того, кто помог ему в этом бунте. Так зачем его как следует вооружать?

— Понятно… Спасибо за объяснение, Жан-бей. Так что, пойдем теперь арсенал посмотрим?

— Пойдем. Да только, вряд ли что стоящее там найдем…

Так оно и вышло. В арсенале крепости никаких орудий не оказалось, а запасы стрелкового и холодного оружия их не заинтересовали. Вопрос об усилении вооружения "Кирлангич" и кардинальном перевооружении "Аль Ясат" пока что оставался открытым. Можно было возвращаться обратно, но Иван решил на всякий случай осмотреть крепость полностью. Не с целью найти что-нибудь ценное, а чтобы как следует ознакомиться с расположением помещений. Вдруг, пригодится? Если к постройке Саиф-Альнаби приложили руку французы, то ведь где-нибудь может встретиться крепость, построенная по такому же проекту. И если надо будет нанести туда "визит", то знание планировки может здорово помочь. Ибо никакой план на бумаге не заменит то, что видел своими глазами. Жан Блондо и Бахир ушли, а Иван начал осмотр Саиф-Альнаби, где уже вовсю хозяйничали янычары.

В ходе осмотра стало ясно, что Саиф-Альнаби строили знающие свое дело фортификаторы. Вкупе с удачным расположением сравнительно небольшой крепости, она имела продуманную систему расположения орудий, позволяющую вести круговой огонь, нигде не ограниченный естественными препятствиями. Орудийная прислуга была закрыта высоким каменным бруствером и могла пострадать только при массированной стрельбе картечью с очень малой дистанции, что в конечном счете и случилось. Но сблизиться на такую дистанцию было крайне сложно. Мощные длинноствольные пушки калибром тридцать шесть и двадцать четыре фунта, стреляющие через довольно узкие бойницы в каменном бруствере, своили этот шанс к нулю. Тут же стояли печи для нагрева ядер, была продумана система быстрой подачи специальными лебедками картузов с порохом, ядер и бомб на стены. Короткоствольные пушки сначала вызвали недоумение у всех, но среди янычар были опытные артиллеристы, они и подсказали, что это специальные пушки для стрельбы картечью с малых дистанций. Система внутренних помещений обеспечивала не только нормальное проживание гарнизона, но также облегчала оборону в случае штурма и прорыва внутрь крепости. А огромные запасы продовольствия и воды позволяли выдержать длительную осаду. Все говорило о том, что те, кто строил эту крепость, свое дело знают. Поэтому если бы не рискованная, и в высшей степени дерзкая диверсия разведчиков по приведению артиллерии Саиф-Альнаби в небоеспособное состояние, то еще неизвестно, как все сложилось бы.

Оглядев все, что можно,

Иван решил снова подняться на стену и посмотреть, как идут дела в районе порта. По доносившейся издалека орудийной канонаде было понятно, что Кемаль-паша уже начал обстрел Туниса. Сверху открывался прекрасный обзор. Все Тунисское озеро с расположенным за ним Тунисом было, как на ладони. Бинокль Иван на всякий случай прихватил с собой, поскольку хотел рассмотреть ход боя с высоты крепостной стены во всех подробностях. И теперь он понял план командующего. Прямо в старом порту Гулета, где крепостная стена подходит к берегу максимально близко, стояли на якорях три линейных корабля — "Перваз Бахри", "Бурджу Зафер" и "Шахни Бахри". Причем стояли параллельно берегу, на носовом якоре и кормовом верпе, что позволяло сохранять им свое положение в простарнстве и вести огонь фактически в одну точку. Иван знал, что на нижнем деке всех линейных кораблей стоят новые французские тридцатишестифунтовые орудия, способные вести огонь не только привычными ядрами и картечью, но также и разрывными бомбами новой конструкции, имеющих коническую форму. И теперь эти бомбы буквально разламывали древние городские стены, которым насчитывалась не одна сотня лет, и которые никоим образом не могли противостоять такому виду боеприпасов. Во многих местах стена уже пошла трещинами, а кое-где рухнула. Но линейные корабли не прекращали стрельбу, продолжая превращать в руины все, что могло помешать штурму. У всех трех было заметно повреждение рангоута. Очевидно, в самом начале с береговых батарей Туниса велся ответный огонь. Но сейчас там все было затянуто пылью от разбитых участков стены и дымом от взрывов бомб. Чуть в стороне находились фрегаты "Низамие" и "Фейзи Мабуд", но Кемаль-паша и здесь постарался максимально воспользоваться сложившейся ситуацией. Фрегаты имели орудия калибром только в двадцать четыре фунта и стрелять из них по каменным береговым укреплениям было нерационально. Поэтому они прикрывали линейные корабли от обстрела с берега и били картечью туда, где возникал намек на какое-то сопротивление. Причем фрегаты не стояли на якорях, а маневрировали, находясь на буксире у трофейных галер. И быстро разворачивались в направлении возникшей опасности, обрушивая туда град картечи. Причем били не всем бортом сразу, а только частью орудий, что позволяло уменьшить промежутки времени между залпами, и держать позиции противника под огнем практически постоянно, не позволяя организовать хоть какую-то оборону. Иван понял, что судя по тому, что он видел, дела у защитиков Туниса идут неважно.

А вот Мэттью в этом нисколько не сомневался. Он наблюдал за развернувшимся сражением с гораздо меньшей дистанции, причем с самого начала, поэтому имел возможность рассмотреть происходящее во всех подробностях. Если на первых порах еще были попытки вести обстрел турецкой эскадры, то очень скоро взрывы бомб линейных кораблей свели эти попытки к нулю. Канониры батарей, обращенных в сторону порта, либо были перебиты, либо, что скорее всего, просто разбежались. И вот теперь, наблюдая за ходом бомбардировки, Мэттью в очередой раз подумал, что слишком переоценил возможности местной "армии". При столкновении с серьезным противником толку от местных "воинов" не было никакого. И тех двух-трех суток, которые он вначале отводил на подготовку к штурму Туниса, у него нет. Самое большее к вечеру турки разобьют своими тяжелыми пушками большие участки в городской стене, полностью уничтожат береговые батареи в районе порта, и можно в любой момент ждать штурма. В том числе и ночью. Мэттью хорошо знал, что для турецкой армии ночь — не помеха. А это значит, что уходить нужно сразу же, едва стемнеет. Если только турки не пойдут на штурм раньше. Тогда придется действовать быстро и не считаясь ни с чем. Именно об этом Мэттью и решил предупредить своего австрийского "друга", чтобы тот не затягивал сборы.

Феликс Мозер был в своих покоях и жег бумаги в камине. Он тоже все прекрасно видел и осознавал серьезность ситуации.

— Вы видели это, месье де Ламберт?!

— Если Вы о том, что турецкие корабли очень скоро превратят в руины стены Туниса, то да, видел. Поэтому и пришел. Месье Мозер, у нас нет двух дней, как я предполагал раньше. Будьте готовы уходить н е м е д л е н н о! Ничего лишнего с собой не брать. Впрочем, что Вас учить. Сами знаете, что нужно в африканской пустыне. Никуда не уходите и ждите меня, чтобы не нужно было Вас искать. А я сейчас проясню обстановку. Заодно проверю, не собрался ли наше "величество" в бега. Тогда наша задача сильно упростится.

— Вы имеете ввиду…

— Вот именно. В этом случае он сам сделает за нас всю подготовительную работу, за что мы будем ему искренне благодарны…

Мэттью направился к Али-бею под предлогом организации обороны города, но здесь уже царила тихая паника. Все ближайшее окружение правителя Туниса видело, что происходит, и никто не строил иллюзий. Али-бей также был занят подготовкой к эвакуации, а точнее бегству. Принять месье де Ламберта он не пожелал, сославшись на занятость, но Мэттью особо и не настаивал. Все, что ему было нужно, он увидел. Из хранилища, где находилась казна, уже принесли сундуки, и возле них стояла воруженная стража, подозрительно оглядывая всех, кто проходил мимо. Решив больше не мозолить глаза, Мэттью ушел к себе и стал собираться. Специфическая деятельность приучила его быть готовым к немедленному бегству, поэтому много времени сборы не заняли. Переодевшись в традиционную арабскую одежду, он стал ждать, продолжая наблюдение за тем, как турецкие корабли ведут обстрел береговых укреплений. Больше пока делать все равно нечего.