Наследник чемпиона
Шрифт:
– Так он тебе и сказал, – отвернувшись от лобового стекла, чтобы не было видно, что он делает, Гулько сплюнул на землю и пояснил: – Быкует.
– Конечно, не скажу, – подтвердил Мартынов. – Просто я еще не обдумал способ, как заставить одного из вас, получившего десять миллионов, отдать семь.
– А в чем проблемы? – удивился Рома Метлицкий.
– Проблема в том, что если Артуром окажусь я, – вклинился Гулько, – то я не намерен делиться с американскими козлами бабками, которые заработал мой отец.
Мартынов указал на него пальцем:
– Вот поэтому, вот именно поэтому я и быкую!
– А там точно сосна была?.. – с ядовитым акцентом выдавил Метлицкий.
– Да, была! – взвился Гулько. – И сейчас есть, в отличие от собаки! Ты посмотри на себя, Метла. Ну, можешь ты быть сыном боксера? От апельсинки осинки разве вырастают?
Метлицкий пообещал не довезти Гулько до Управления, и это несколько разрядило ситуацию. Маша совершенно не понимала, что происходит на улице, хотя через опущенное стекло слышала каждое слово трех мужчин. Фраза «десять миллионов долларов» для нее было то же самое, что «триста тысяч долларов», или «три триллиарда долларов», то есть сумма, не укладывающаяся в голове. За все время выезда «на природу» она уже пришла в себя, поняла, что убивать никто не станет ни ее, ни Мартынова, и успокоилась. Теперь, коротая время на переднем сиденье машины, она сжимала в руках кролика и равнодушно умножала в уме десять миллионов долларов на тридцать рублей и пятьдесят копеек. Получалось плохо, поэтому она, скорее от скуки, нежели от необходимости, проникла рукой в «бардачок» в поисках калькулятора. Рука наткнулась на нечто похожее, но это оказалось не чем иным, как… подаренным ей телефоном. Вспоминая инструкцию по пользованию, она включила его, и вдруг вспомнила, что перед уходом ставила камеру на запись. Содрогаясь от неприятного чувства, Маша…
Глава 17
…включила воспроизведение…
То, что она увидела и услышала, была не страшная картина ее избиения. Просмотрев запись, она дрожащей рукой уложила телефон на место и закрыла крышку ящика.
– Все, закончили, – отрезал Андрей. – Чтобы прийти к этому разговору, мне потребовалось девять дней, и я не намерен тратить ни минуты больше. Есть банк, связь с которым имею лишь я. Начнем с милиционера. Из уважения к тяжелым условиям труда. Сегодня суббота, в выходные дни не работает ни один уважающий себя банк. А нам нужен уважающий себя, с выходом на международные финансовые операции. Поэтому в понедельник мы встречаемся с тобой на площади Труда в три часа дня и отправляемся в «Сибвнешторгбанк». Где эта площадь и где этот банк, я понятия не имею, но в понедельник знать буду. В этом заведении мы «откатаем» твои пальцы, и я факсом отправлю их в мне известный зарубежный банк с сопроводительным письмом. Тест «А» – результаты дактилоскопической экспертизы будут готовы уже через два часа. После этого мы еще раз «откатываем» вас, Роман Алексеевич, и отправляем по тому же адресу для проведения теста «Б». Если оба отождествления дадут положительный результат, я скажу, что делать дальше. Если нет, то во вторник мы встречаемся с товарищем, который сейчас закован в кандалы. И еще одна небольшая деталь…
Все десять миллионов формально принадлежат одному из вас. Формально… Но по-человечески доля Артура Малькова занимает лишь тридцать процентов от этой суммы. Если же совсем по-человечески, то ему не принадлежит ни цента, ибо Виктор Мальков так и не вышел на ринг в Вегасе. Несмотря на это, человек, подписавший в семьдесят восьмом году договор вместе с Мальковым, проявил чудеса порядочности и щедрости. Я знаю этого монстра почти семь лет, поэтому смело могу вас заверить, что это сделано в состоянии старческого маразма. Впервые в жизни он проявил себя как человек… – Андрей окинул взглядом собеседников. – Вы уже должны понять, к чему я так расстилаюсь перед вами. К одному из вас отнеслись с известной долей меценатства, и я не вижу причин отвечать на сей поступок скотством. Три миллиона Артур Мальков забирает себе. Семь – в моем присутствии – отправляет на указанные мною же реквизиты.
– Мне кажется, он врет, – уверенно заявил Гулько. – Артуру принадлежат все десять, а этот аферист «метет пургу», чтобы отмести себе на счет две третьих.
– Вот что я вам скажу на всякий случай… – процедил американец. – Мне плевать на то, что думает о сказанном мною каждый из вас. Я делаю свою работу, и за это мне платят хорошие деньги. Видите ли, десять миллионов долларов – весьма солидная сумма. Если меня убьют, то здесь появится целая команда, и каждый из них, в отличие от меня, говорит очень мало, а стреляет и режет не задумываясь. Если ты, Метлицкий, или ты, Гулько, не хотите, чтобы ваш город захлебнулся в крови вашей и ваших близких – а искать будут именно вас, и через ваших близких – не мешайте мне не только делать, но даже и думать. Больше не будем к этому возвращаться?
– Может, поделить три миллиона на троих, по-честному? – неожиданно для себя тихо произнес Метлицкий. – Кому бы ни достался приз, а? Поделить поровну – и дело с концом…
– Министр вроде бы не коммунист, – пробормотал Гулько. – Откуда эти марксистско-ленинские замашки? Метла, ты что, учебники по научному коммунизму в засадах листаешь?
Складывалось впечатление, что Гулько уверен в том, что является потомком великого человека. Одновременно навязывалась мысль об отсутствии в нем сомнений, что деньги останутся ему даже в том случае, если первое не верно. И Мартынов понял, что самое трудное еще впереди.
– Это дело Артура Малькова, – пожал он плечами. – В любом случае денег Малькова мне не нужно.
И вдруг неожиданно ударил Гулько в челюсть. Не удержавшись на ногах, Рома, как в ирландском танце, коротко перебрал ногами и рухнул на спину.
– Да что с тобой происходит?! – заорал он, приподнявшись на локтях. – Я ведь сейчас встану!
– Опять ляжешь, – пообещал Андрей. – Это тебе за излишнюю инициативу.
Андрей довез их до самого Управления по организованной преступности.
– Давай руки, что ли, – повернулся к Гулько Метлицкий. – Пойдем разговоры разговаривать. Наследство наследством, а о Захарке Большом и азербайджанцах мы так и не договорили.
– Надоел ты мне, Метла, ух, надоел, – зло прокряхтел Гул, выбираясь из освобожденного Машей прохода. – Надо было тебя еще в детдоме из рогатки убить…
Они вернулись в гостиницу уже под проливным дождем и в полной темноте. Усталость настолько сковала обоих, что сил хватило лишь на то, чтобы раздеться.
– Тебе больно? – спросил он, нежно натянув одеяло на ее плечо.
– Уже нет.
– Повтори мне то, что сказала днем.
– Я люблю тебя…
Дождь барабанил по жестяному подоконнику с такой силой, что казалось – еще мгновение, и он сорвется вниз, с грохотом упадет на асфальт и понесется по задворкам, ведомый бурным потоком.
– У нас нет будущего, – едва слышно произнес он.
– У нас есть настоящее.
Маша. Она рядом. И Андрей снова открыл глаза, чтобы опять не сомкнуть их до утра. У него еще целых три дня настоящего.Глава 18
Он вернулся из душа через десять минут, выбритый и пахнущий, как вице-президент коммерческого банка. Наклонившись к подушке, он поцеловал ее в припухлые губы и вернулся к зеркалу. Портмоне, часы, перстень, ключи…
Он пообещал вернуться к пяти, будучи уверенным, что будет позже.
И уже через пятнадцать минут заехал в Ленинский район, где, по результатам его предварительных опросов, должна была находиться площадь Труда и «Сибвнешторгбанк». В отличие от позавчерашней суеты, сегодня у него была уйма времени. Он выехал за полтора часа до встречи с Метлицким, чтобы оторваться от «хвоста», о наличии которого у него не было ни тени сомнения. Вряд ли его «вели» люди майора, тот не настолько глуп, чтобы выставлять наблюдение за тем, кто сам ему назначил встречу. Это опять «топорно» работал Гулько. Два молокососа в зоопарке, два молокососа в гостинице – один у входа, второй в фойе…
Совершив пару рывков по городу, быстро вычислив гангстерскую «наружку», Мартынов совершил по городу несколько этапов «Формулы-1», переехал мост и оказался на левом берегу города.
Площадь он все-таки нашел, хотя Метлицкого там не обнаружил. Ничего удивительного, ибо до назначенного времени оставалось еще более четверти часа. Но, поскольку речь шла не об обыденной теме, «шестерка» Ромы показалась в зеркале заднего вида уже через пару минут. На нем по-прежнему были пиджак и джинсы, которые Мартынов впервые увидел после бойни в «Садко». Хмыкнув, Мартынов подумал о том, что у парня железные нервы. Окажись он на месте майора, приехал бы сюда еще час назад. А, может быть, окажись он на месте Метлицкого, не приехал бы вовсе.
Рома вышел из машины и, свесившись над дверцей Андрея, улыбнулся.
– Последний вопрос, Мартынов. Это не шутка?
– Мне для приколов в Америке места мало?
Через пять минут, благодаря тому, что дорогу знал Метлицкий, они остановились у красного кирпичного здания с огромной зеркальной табличкой – «Сибвнешторгбанк».
– Что теперь? – пряча в карман ключи от своей машины, поинтересовался Рома.
– Теперь иди за мной и молчи.
Найдя юристов, Мартынов тут же предъявил полномочия представителя «Хэммет Старс» и попросил связать его с марсельским банком Пуризо. Уединившись в маленькой комнате вместе с Метлицким, Мартынов ловко заработал клавиатурой, используя английский алфавит. Вопрос – ответ… Вопрос – ответ… Метлицкий наблюдал за этим с неподдельным интересом и пытался успеть перевести хотя бы сотую часть того, о чем вел речь Мартынов с неизвестными французскими собеседниками.
– Я совсем забыл, Метлицкий, – отвлекся от компьютера Мартынов. – Нам понадобится мастика для «откатки» твоих «хваталок», а она найдется только у тебя. Что будем делать?
– А сколько ты еще будешь «переписываться»?
– Минут десять буду, – подумав, Андрей крутанулся на офисном кресле. – Пароли, имена… Пока они договор поднимут… Впрочем, договор у них наверняка уже на видном месте лежит. Если до семнадцатого августа я не продемонстрирую перед их носом отпечатки пальцев человека, которые будут идентичны имеющимся у них образцам, вся сумма поступит в их фонд.
– Неплохая прибавка к пенсии, – пробормотал Метлицкий, «кликая» кнопками на мобильном телефоне. – Кучумов! Это Метлицкий. Узнал? Я тут неподалеку от тебя, в восемнадцатом кабинете «Сибвнешторгбанка». Мне нужна вакса для «пальцев». Пришли какого-нибудь не слишком занятого человека ко мне. Потом сочтемся.
Связь с Марселем была налажена, это было видно по спокойствию Мартынова. Впрочем, Мартынов всегда был спокоен, даже в субботу, когда перед его носом стреляли из автомата. Понимая это, Метлицкий не выдержал:
– Послушай, Мартынов, пока у нас есть пяток минут… Я все хотел спросить – зачем ты это делаешь? Речь идет о сумме, которая в миллион раз превышает сумму, за которую в России могут пробить голову. А ты знаешь это, и все равно едешь.
– А зачем ты это делаешь? – развернувшись в кресле, Мартынов посмотрел в глаза майору.
– Ну, это моя работа. Если меня ее лишить… Я, наверное, запью от тоски, сопьюсь и умру.
– И рискуешь при этом здоровьем, а иногда и жизнью, правда? Ловишь преступников и даришь людям их же имущество, то бишь деньги.
– Верно, – подтвердил Рома, пытаясь выудить из полной, очевидно, утром купленной пачки сигарету.
Мартынов одними уголками губ улыбнулся и посмотрел на экран монитора.
– Если совпадут отпечатки пальцев, то я подарю тебе три миллиона долларов. Рискуя здоровьем, а иногда и жизнью, я подарю тебе полностью обеспеченную старость и имущество, тебе не принадлежащее. То бишь деньги. Так в чем большая польза, Метлицкий? Дарить людям подарки, или дарить их же собственные вещи? А Геру из отдела кадров ГУВД я не знаю.