Наследник для чемпиона

Тодорова Елена

— Ты серьезно? — выдыхает шумно Тихомиров.

В его тоне сквозит не просто удивление, а какое-то пограничное шоковое состояние.

Я скольжу взглядом по его напряженному раскачанному торсу, темнеющему щетиной подбородку, и через силу к глазам подбираюсь. Только один этот контакт сейчас вызывает внутри меня цунами и непрекращающуюся дрожь.

Однако ответить не успеваю.

В кухню влетает Диана. Застукав нас в неоднозначном положении, она громко присвистывает и только после этого здоровается. Но и тут мне не удается отреагировать. Тихомиров, едва взглянув

на нее, хватает меня за руку и тянет за собой в коридор.

— Присмотри за сыном, — бросает он Диане на ходу. И добавляет для Миши: — После завтрака погуляем.

Который он сам, похоже, собирается пропустить.

29

Птичка

Тихомиров приводит меня в спальню. Точнее, затаскивает туда и будто выбрасывает перед собой. Снова этот наклон головы и взгляд из-подо лба, откликающийся жаром в груди. Снова я не знаю, куда себя деть… Плечи Тимура заметно напряжены, но руки свободно опущены вдоль тела. Это мне хочется своими отгородиться. Закрыться. Как-то спрятаться… Хоть и знаю, что все бесполезно. Против него не сработает.

— Объясни сейчас нормально, — требует Медведь якобы ровным тоном. Я же чувствую, что он на пределе эмоций. — Ты думаешь, что я все это затеял, чтобы временно поиграть в отца?

Ни формулировка вопроса, ни взгляд, которым он продолжает держать меня в оцеплении, не настраивают на то, чтобы я вдруг выворачивала перед ним душу и выказывала, что меня тревожит.

— Я не знаю, — вот, что я выдаю. Сама себя чувствую глупой, но мне кажется, что на кухне я и так достаточно ясно высказалась. — Откуда мне знать, зачем ты все это делаешь, и как быстро тебе это надоест? Через месяц? Два? Четыре?

— Что «это»? — голос Тихомирова звучит громче.

Хотя, возможно, это у меня от безумной пульсации в висках искажается слуховое восприятие. Мне вдруг все слышится оглушающим. Даже обычно незаметное тиканье настенных часов.

— Все «это»! — подкрепляю ответ взмахом руки.

В образовавшуюся жестом кривую дугу главным образом попадает двуспальная кровать. Тимур, конечно же, понимает, что имеется в виду. И я тотчас краснею.

Ненавижу эту реакцию.

— Тебе пора завтракать. Каша остывает. И вообще…

Прежде чем успеваю еще что-то сообразить, отворачиваюсь от него и прижимаю к горящим щекам ладони. Надеюсь, Тихомиров просто выйдет и оставит меня одну. Вот только… Он, конечно же, никогда ничего не делает согласно моим желаниям. Подходит сзади и сжимает ладонями мои плечи.

— Мне нужно побыть одной, разве непонятно? — голос дрожит и, кажется, даже звенит от эмоций. — Пожалуйста…

— Я не собираюсь сливаться ни через месяц, ни через четыре, — перебивает он меня. — И меня пиздец как бесит то, что ты думаешь иначе, — слышу эту злость в голосе. Хоть он и звучит приглушенно, но буквально вибрирует нотками сдерживаемой ярости.

Только я набираю в грудь воздуха, чтобы обосновать свои опасения тем, что он уже так делал, начинает трезвонить телефон. Нет необходимости смотреть на экран, благодаря характерной мелодии понимаю, что вызов от Кости. Мама в последнее время отдает предпочтение скайпу, а по ватсапу со мной продолжает связываться только Измайлов.

Безусловно, я не собираюсь с ним разговаривать при Тихомирове. Но… Тимур сам вытягивает смартфон из кармана моих шорт. Выражение лица, с которым он принимает видеозвонок, трудно описать. Таким агрессивным я лично видела его исключительно на ринге. Он даже ничего не говорит, лишь смотрит в камеру. Костя перестает улыбаться и, прежде чем я успеваю что-то сказать, спешно обрывает вызов.

— Зачем ты это сделал? — злюсь и пытаюсь отобрать свой телефон у Тихомирова.

Но он отгораживается от меня и, черт возьми, читает нашу с Измайловым вчерашнюю переписку. Ничего такого там, насколько я помню, нет. Однако сам факт того, что Медведь позволяет себе такие вещи, возмутительный!

— Сейчас же отдай мой телефон!

Он не реагирует. Продолжая одной рукой удерживать меня в стороне, второй быстро набирает сообщение. Набирает и, черт возьми, отправляет. А затем… Мне прекрасно видно, как он жмет на троеточие в верхнем левом углу.

— Не смей! — выпаливаю, как только догадываюсь, что он делает.

Но Тихомирову, естественно, плевать на мои слова. Он уверенно жмет дальше, пока посреди экрана не выскакивает окно блокировки контакта. Еще одно нажатие, и только после этого отбрасывает телефон на кровать.

Смотрит на меня. Непродолжительно. Сказать ничего не удается, только рвано выдохнуть, как Тимур прокручивает меня и прижимает спиной к своей груди.

— Ты больше не можешь с ним трахаться, — выдыхает мне в шею и притискивает еще сильнее к себе.

Дышать тяжело, но его слова вызывают во мне новый всплеск негодования.

— Как я могу спать с ним сейчас? По телефону, что ли?

— Вы так делали? — его голос становится ниже и грубее, а все тело — словно каменным. — Когда ты была здесь, делали?

Не считаю себя обязанной отвечать и как-то оправдываться, но Тихомиров так достал меня своими нападками…

— Какой же ты идиот! Ни с кем я не спала! Ни с кем, кроме тебя! Даже по телефону!

Пока выкрикиваю это, Тимур вновь крутит меня, как куклу, чтобы посмотреть в глаза. Посмотреть с не меньшим изумлением, чем тогда в больнице, когда понял, что Миша его сын. Да он в таком шоке, будто я не в отсутствии секса созналась, а в том, что четыре года не ела или не дышала!

— Почему? — спрашивая, бегает по моему лицу глазами.

Визуально все реакции считывает. Ничего не упустит, уже знаю.

— Потому что не хотела. Такой ответ ты понять в состоянии?!

На мое ехидство Медведь не реагирует. Продолжает рассматривать.

— А как же этот хер? Что у вас за отношения?

— Мы пару раз целовались, — чистосердечно признаюсь я.

Тихомиров дергает подбородком, выразительно сжимает челюсти и опускает взгляд к моим губам. Ничего больше не говорит. Только, яростно раздувая ноздри, вдыхает и, наконец, отпускает меня.