Наследник для чемпиона
Шрифт:
— Может быть…
Не договариваю. Тихомиров прижимается к моим губам своими и целует, а я не нахожу в себе силы воспротивиться. В груди тут же собирается буря. По телу распространяется жар. Сама жмусь к Тимуру. В бесхитростном жесте прохожусь ладонями по его лицу и со всем пылом отвечаю.
— Ты скучала? Я по тебе — да, — хрипло шепчет он между ласками.
И я киваю. Врать нет смысла. Да и не хочу.
— Пойдем, встретим Аравиных, — тяжело выдыхает Тихомиров пару минут спустя. — Они где-то на подъезде были.
— Почему Аравиных? —
— Ну, так, скоро будут.
— Ясно.
«Тимур сказал, что он папа. И что вам необязательно жениться, чтобы я его так называл…»
Я не должна из-за этого расстраиваться. Это неважно. Главное, чтобы у них с Мишей были хорошие отношения. Мы сможем общаться, когда Тихомиров будет приезжать в Россию. Или, возможно, он еще когда-то в будущем предложит мне присоединиться к его команде.
Но сердце усердно трещит от боли. А мне очень плохо дается скрывать, что я чем-то расстроена. Спасают Егор со Стасей. Они действительно появляются практически сразу, как мы выходим на крыльцо. Такие красивые, будто нереальные. У меня при взгляде на них в который раз дух захватывает.
Мы обмениваемся приветствиями и проходим обратный путь уже вместе. На террасе в ту же секунду становится шумно.
— А ты прилично поштопан, чемпион, — простодушно выдает Борис. — Мне вчера показалось, что ты ничего так вышел…
— Да оно же так всегда, вылазит опосля, — отзывается с улыбкой Егор.
— Ночь после боя — ад, — замечает мой Медведь. — Не скулил, Волчара?
Он вроде как шутит и даже смеется, но у меня сердце сжимается, когда я представляю, что ему это известно по собственному опыту.
— Скулил бы, если бы Стаси не было, — признается Аравин.
— Он боится меня испугать, — дополняет с улыбкой его невеста.
— О, это ты еще медвежий рев не слышала, — хмыкает Расул Муртазанович. — После боя к Тихомирову дня три приближаться нельзя.
Я еще сильнее напрягаюсь.
Если не считать швов и ссадин на лице, Егор выглядит вполне нормально. Неужели его действительно мучает боль? Ответ приходит, когда мы садимся за стол. Опускаясь на стул, Аравин придерживает бок и морщится. Все и дальше над ним подтрунивают, а мне вот совсем не смешно.
— Может, тебе принять какое-то обезболивающее? — спрашиваю, готовая по первому требованию вскочить с места и ринуться за аптечкой.
— Уже, — с улыбкой сообщает Егор. — Только благодаря ему дышу.
— А я тоже буду чемпионом, когда вырасту, — перетягивает наше внимание Миша. — Мой папа — чемпион Медведь! И я буду чемпионом Медведем!
Лично меня это в свете последних событий совершенно не радует. И даже пугает. Не сразу замечаю, что Егор со Стасей взирают на малыша несколько растерянно.
— Мой сын, — поясняет Тихомиров.
Тогда я понимаю, что привело ребят в замешательство. Не удержавшись, вклиниваюсь:
—
Медведь смотрит так, будто я у него из-под носа миску с едой утащила. Должно быть, это выглядит забавно со стороны, потому что все смеются.
— Быстро вы, — резюмирует Аравин.
Миша перебирается со своего стула к Тимуру на руки и, как я ни пытаюсь уговорить его вернуться на место, не слушается.
— Папе будет неудобно, — привожу этот аргумент и краснею.
Смущение вызывает не столько необходимость озвучивать это при всей команде, сколько внимание самого Тихомирова.
— Папа, тебе будет неудобно? — серьезно интересуется Миша, заглядывая отцу в глаза.
— Нормально. Можешь сидеть.
— Бомба!
Мне ничего не остается, как оставить их в покое и приступить к еде. Но все же дергаюсь я и поглядываю в их сторону поминутно. Все мне кажется, что Тимур из-за Миши не может дотянуться до своей тарелки. Однако тот вполне успешно справляется. Ест медленнее обычного, так как сын тоже ковыряет своей ложкой в его тарелке, но явно не сидит голодный.
— Так, когда свадьба, ребята? — обращается Расул Муртазанович к Егору со Стасей.
— Еще не скоро, — улыбается невеста. — Двадцать восьмого августа только.
— Но вы же давно вместе, да? — интересуется Диана.
— Пять лет.
— Ого-го! Даже больше, чем я думала. Молодцы!
Они и правда выглядят влюбленными и счастливыми. Стася то и дело тянется к Егору. То ли опереться на него желает, то ли прильнуть к груди… При этом каждый раз спохватывается и только спрашивает, как он себя чувствует. Тогда Аравин сам ее обнимает. Не знаю, какую боль ему эти движения причиняют, но на нее он смотрит с нежностью. Больше чем уверена, что в такие минуты ни за что не признается, какую бы муку ни испытывал.
— А я, между прочим, тоже скоро женюсь, — важно объявляет Борис.
— Да ну нах… — выдыхает шокировано Саня.
Остальные, как по команде, вилки бросают и таращатся на парня во все глаза.
— Ну… Я еще точно не решил, — идет Боря на попятную. — Но думаю!
— Да ты задолбал!
Парень на выкрик Дениса реагирует спокойно. Показывает не самый приличный жест — кулак через руку. И продолжает рассуждать:
— Она красивая. И продолжает писать мне. Хочет, чтобы я поскорее приехал. Фотки шлет.
— Покажи, — требует Саша.
— Хрена тебе, — огрызается Боря. Затем обводит всех сидящих взглядом. — Никому ничего показывать не собираюсь.
— Правильно, Балык, — поддерживает его в общем хохоте Тимур. — Будешь жениться, на свадьбу зови.
— Само собой, — бубнит тот. Ерзает на стуле, а потом в уже знакомой мне манере задумчиво вскидывает взгляд куда-то вверх и выдает с тоской: — Я о ней теперь постоянно думаю. Днем и ночью в голове. Трудно, короче.
На этот раз почти никто не хохочет. Прячем улыбки, потому как весьма мило, когда такой громила, как Борис, признается в нежных чувствах к женщине.