Наследник для чемпиона
Шрифт:
Вот и все. Я это сказала. Не так уж и больно.
На кухне продолжаю создавать видимость, что ни Тихомиров, ни его присутствие в моем доме меня не заботят.
— Чай или кофе? — деловито стучу банками и склянками.
— Кофе.
— Только растворимый.
Короткий шумный выдох.
— Давай.
Вожусь дольше, чем того требует приготовление напитков. Оттягиваю неизбежное — разговор глаза в глаза.
Боже, как до этого дошло? Чем я провинилась? Как мне с этим справиться?
Словно в дурном сне нахожусь и никак не могу проснуться.
— Прости, ничего сладкого нет, — произношу тем же механическим
— Ничего не нужно, — отмахивается он. — Садись уже.
Что я говорила по поводу закона подлости? Не успеваю я скользнуть за стол, в кухню вплывает мама.
— Батюшки… Явился Христос народу!
И я понимаю, что сейчас начнется настоящая эмоциональная мясорубка.
4
Птичка
Мама, если разойдется, та еще актриса. Виртуозно играет на чужих нервах. Впрочем, Тихомиров вроде как осведомлен. Он ведь раньше часто приходил к нам вместе с Артуром. Случалось, что и ночевать оставался… А вот об этом лучше не вспоминать!
— Уехал. Всех бросил. Все связи оборвал, — начинает свою проповедь мама в амплуа главной героини культовой советской кинокартины «Любовь и голуби». — А у нас горе-то кокое, — да-да, слово «какое» сейчас звучит точно по роли. — Полинка залетела, родила и не признается, от кого. Артур, мой бедный мальчик… Царствия небесного… Коллекторы, ироды проклятые, днем и ночью жизни не до-о-овали, — растягивает окончания предложений, словно ей на ногу наступили. Тем не менее, Тихомиров ее весьма внимательно слушает. Глаз не сводит, изувер. Похоже, ему весьма интересно. Даже к кофе не притронулся. А я вот и ем, и пью, словно этот цирк меня не касается. — Все пропало! Все! Даже у Полинки молоко! Все за один треклятый год потеряли, — после тяжкого вздоха мама выдерживает внушительную паузу. — Хорошо, что я пишу книги, а то бы с голоду померли, — поймав мой взгляд, заметно теряется. — Ой, ну доня тоже старается. Какая-никакая работа, — при этом губы мнет, словно это ей за меня стыдно. Чудесно. Перевернула все с ног на голову, еще и макнула меня как котенка в лужу. — Нормальной работы с достойной оплатой без диплома не сыскать! Вот и вертимся, как получается. Одна радость — Мишка. Ой, ты, наверное, не видел! Так на Артура похож, — когда я уже приканчиваю второй бутерброд, мама временно возвращается в свое естественное состояние. Глаза лучатся любовью, и на губах появляется улыбка. — Он ведь его обожал… Хорошо, что от этого горе-отца ничего не унаследовал! Ничегошеньки!
— Хватит, мам, — устало бросаю, прежде чем встать и унести грязную посуду в раковину.
Не люблю ссориться, но и слушать это больше нет сил. Снова поднимаются обида и боль. Такое чувство, что всем только и надо, что топтаться на моих ранах.
— А что, неправда, что ли? — мама умудряется еще и обидеться. — Ты же тоже так думаешь.
— Ничего я не думаю! Миша — мой сын, и совершенно неважно, на кого он похож, — выпаливаю резко, потому как меня глубоко задевает все, что касается сына.
Хоть и понимаю, что не со зла мама все это говорит, но считаю нужным пресечь.
— Ладно, — кисло произносит она. — Не заводись.
Но внутри меня уже кипят эмоции. Еще и Тихомиров этот… Не вмешивается, но пристально следит за разворачивающимся действом. Кажется, все мои реакции подмечает, как ни стараюсь их скрыть. Ему не нужно то, что на поверхности. В душу лезет. Как же меня это достало! Какой глупостью было привести его домой! Понадеялась, что
— А вообще, — новая «интригующая» пауза от бестактной родительницы лишь усиливает мое напряжение. Сердце пускается в бешеную скачку. Нет-нет-нет… — Доня у меня молодец, — приступает к последней части своего выступления — нахваливает меня холостому мужчине. Хочется схватиться за голову и убежать. — Умница! Красавица! А готовит как! Врач-диетолог! Отличница, между прочим, — последнее — откровенная ложь, но она даже не морщится. — Заметил, да, как я похудела, — тут уже Тимуру ничего не остается, только кивнуть. — Это все Полинка. Диету мне составила, — щебечет мама, забывая упомянуть, что не продержалась на ней больше полутора суток. Да, по ее личному мнению, она соблюдает план уже два года. Только постоянно добавляет в дневной калораж конфеты и печенья, утверждая, что они вообще за еду не считаются. Похудела, как же… Гоняет туда-сюда три килограмма. — Я Полинке говорю, сейчас будущее за интернетом. В инстаграме столько блогеров на чек-листах по похудению зарабатывают. Прилично зарабатывают! — акцентирует мама. — Но мы же гордые, — конечно же, долго лить сироп — это не в ее стиле. — Стремно «заводить» толпу через камеру. Лучше в клубе с голой жопой…
— Мама, — почти стону от досады. Я, конечно, привыкла к ее высказываниям. Но сейчас мне жутко обидно, что она говорит это при Тимуре. Настолько, что подмывает расплакаться. Если не оборву ее болтовню, точно доведет. — Во-первых, у меня еще неоконченное образование. А во-вторых, да, не умею я играть на людях. Не актриса, уж прости.
— Угу-угу, — кивает снисходительно, но посыл улавливает. Резко сменив маску, разворачивается всем корпусом к Тимуру и сладко ему улыбается. — Ой, да что мы все о Полинке. Ты-то как? Не женился же?
Так… Где моя волшебная палочка? Я ее точно заслужила! Всех бы на день куда-нибудь к чертовой бабушке отправила.
— Могу я поговорить с Полиной наедине? — вразрез веселому и громкому голосу родительницы, Тихомиров полирует мои вздыбленные нервные окончания приглушенным баритоном.
Черт возьми…
Ломая мамин сценарий, приводит меня в состояние неистового волнения. Да что ж такое-то? Полчаса назад я была готова к разговору, но после развернувшегося представления, кажется, все силы растеряла.
— Конечно, — соглашается та охотно, но я-то знаю, что все это условно. Как пить дать, будет подслушивать. Можно было и не выпроваживать ее, все равно втроем останемся. Хотя нет… Сейчас пространство снова сомкнется вокруг нас с Тимуром. Тогда он станет пытать лично меня — вербально и визуально. Боже… — Пойду, отдохну. А то у нас еще переезд после обеда.
Господи! Ну, вот нужно было еще и об этом ему сообщить!
Естественно, едва мама выходит, Тихомиров начинает допрос с пристрастием.
— Почему вы снова переезжаете?
Судорожно вздыхаю.
— Это съемная квартира. Хозяйка решила ее продать. Недавно нашла покупателей и потребовала съехать до конца месяца, — поясняю я, глядя куда угодно, только не ему в лицо.
— А договор?
— Он заканчивается через несколько дней. Мы думали, что просто переподпишем новый, но… В общем, никакой проблемы нет. Новая квартира в этом же доме нашлась. Все нормально.
Удобно избегать прямого визуального контакта, пока Тихомиров сидит. Он, очевидно, тоже это понимает, поэтому поднимается и подходит ко мне настолько близко, что я улавливаю его запах.