Наследник престола
Шрифт:
Стархова передернуло. Спину словно обдало холодом.
Я ухожу от тебя, Светлана! – сказал он решительно. – Я не могу больше терпеть этот обман. Отныне ты можешь жить так, как тебе заблагорассудится.
Уходишь?
На мгновение ей показалось, что она будет испытывать одиночество, не видя его в стенах этой квартиры. Но минутная тревога быстро прошла, и она сказала:
Поступай, как знаешь.
Может, напоследок скажешь, кто тот офицер, у которого ты провела вечер? Он просто твой знакомый? Или…
«Выследил!». И она холодно сказала:
Он мой
Напряженные мышцы задергались на скулах Стархова. Сдерживая себя, он до боли сжал задрожавшие пальцы.
Шлюха! – процедил он сквозь зубы.
Светлана Андреевна осталась совершенно спокойной. Переоделась в вечерний халат, взяла в руки книгу, присела на край кровати.
Павел, я люблю его.
Крепко обозленный, Стархов быстро подошел к ней. Светлана Андреевна встала, испугавшись его бегающих глаз. Таким разъяренным она видела его впервые.
И ты смеешь говорить мне это?! – вскричал Стархов. – Ты смеешь говорить, что влюблена…
Широко размахнувшись, он влепил ей пощечину. На щеке Светланы Андреевны остался след крупных пальцев. Слабость, прежде появившаяся в ее коленях, вмиг исчезла. Эта откровенная пощечина была даже приятна ей – ведь раньше она мечтала, чтобы супруг ударил ее в отчаянии, и тогда непременно их отношения решатся.
«Осмелился, наконец!». Ударив ее, Стархов вдруг осознал, что поступил жестоко, и хотел просить прощения. Но, увидев улыбку на ее лице, он раздумал.
В отчаянии Стархов прошел в прихожую, обул туфли, накинул на плечи пиджак, взял висевшие в кухне ключи от машины и взглянул на Светлану Андреевну. Она уже не улыбалась, но и расстроена не была. В глазах ее была задумчивость и, как будто, печаль. И эти глаза странно увлекли Павла Федоровича, и даже появилось желание остаться, извиниться и забыть все, что произошло. Но с болью подумав, что он теперь ей не муж, Стархов покинул квартиру.
ЧАСТЬ 2.
УСТЮЖЕНСКИЙ ПРИЮТ
ГЛАВА 20
Альберту Чайке исполнилось восемь лет. Воспитывался он в Устюженском детском доме. Ростом был не ниже своих сверстников, но выглядел немного худощавым. Вероятно, оттого, что был очень подвижен. Придя из школы и сделав домашнее задание, целыми вечерами он пропадал на футбольном поле, гонял мяч с ребятами или же крутился на перекладине в детдомовском спортгородке.
В отличие от матери, Беловой Катерины, у Альберта были серые глаза, но такие же большие и красиво блестящие задором. Он был очень похож на Катерину – такой же курносый, с высоким лбом и милым овальным лицом. Лишь одно портило его внешность – шрам, рассекавший правую щеку.
Теперь, восемь лет спустя, Светлана Андреевна уже не думала об усыновлении Альберта – он для нее стал давно родным сыном, и относилась она к нему как к своему сыну. Директор детдома, пожилая, добрая женщина, разрешала Альберту Чайке отлучаться
Территория детдома вокруг была огорожена высоким дощатым забором. На огромной территории стояли два двухэтажных деревянных корпуса. В одном корпусе на нижнем этаже располагались спальни для мальчиков, на втором этаже была медицинская часть, кладовые и изолятор с решеткой на окне, в который обычно сажали провинившихся мальчишек. В другом корпусе на нижнем этаже жили девочки, а на верхнем - были классные комнаты, в которых ребятишки делали домашние задания. Здесь же был кабинет директора. Длинный деревянный барак, находившийся между жилыми корпусами детдома, служил столовой. Внутри он был чист и хорошо выбелен. В зале столовой стояли два десятка обеденных столов, за залом располагалась кухня с котлами для приготовления пищи. Напротив столовой, возле забора, огораживающего территорию детдома от внешней улицы, было небольшое футбольное поле, засыпанное слежавшимся речным песком. По вечерам на этом поле стоял ребячий гул – детдомовцы с азартом гоняли футбольный мяч.
В Устюженском приюте воспитывались сорок пять мальчиков и двадцать четыре девочки – почти все не имевшие ни отцов, ни матерей. Их вскармливало Советское государство.
Перед отбоем ко сну в мужском корпусе шла обычная вечерняя проверка. Воспитательница, молодая длинноногая женщина лет двадцати пяти, с красивым веснушчатым лицом и рыжими волнистыми волосами, достигавшими плеч, проверяла наличие мальчиков. Детдомовцы стояли в длинном коридоре перед спальнями и выкрикивали «я», «здесь», когда воспитательница называла их фамилии.
– Альберт Чайка!
Женщина провела глазами по рядам, высматривая Альберта.
Тут я! – крикнул Альберт.
Что значит «тут»? – возмутилась воспитательница. – Забыл, как надо отвечать? Я тебе быстро напомню!
Чайка виновато опустил взгляд и выкрикнул:
Я!
Проверив наличие ребят, воспитательница объявила отбой. Все стали расходиться по разным спальням. Ребята постарше прошли в свои спальни в конце коридора. Ребята младшие – в спальни напротив. Альберт уже заходил в дверь спальни для младшей группы, но услышал оклик, обернулся.
Чайка, подойди ко мне, - сказала воспитательница.
Альберт подошел, заметил ее сверлящие глаза.
Ты совсем распустился! Как ты отвечаешь старшим?
Я исправлюсь, Тамара Николаевна, - пробормотал Альберт, понимая, что воспитательница непременно накажет его, если он не раскается.
Ты всегда говоришь, не буду, не буду, а все продолжается! Это прямо издевательство какое-то! Я тебе больше не верю. Ты совсем не чувствуешь вины за собой. Наверно, думаешь, что у тебя есть Светлана Андреевна и поэтому тебе можно вести себя безнаказанно?