Наследник раджи
Шрифт:
— Я ни на чем не могу остановиться, — говорил юноша, — сегодня я принимаю одно решение, завтра его отвергаю. Нигде я не чувствую под ногами твердой почвы. Прежде мне казалось, что я знаю себя, но теперь вижу, что даже не могу управлять собой.
Деван утешал наследника:
— Вы переживаете переходное время. Взгляды и предрассудки Запада борются в вас с влиянием Востока. Со временем вы выберете все хорошее, и душевное равновесие ваше восстановится. Кто знает, не суждено ли вам служить звеном, которое сблизит оба племени? Ваш предшественник твердо верил в возможность такого сближения.
По дороге в Гумилькунд Тому
Вдова затаила злобу до поры до времени. Она заперлась во дворце, обдумывая месть за оскорбление. Пенсия, казавшаяся привыкшей к роскоши женщине нищенской, мало-помалу сокращалась. Из этой сумы правительство Англии решило вычитать долги, обнаружившиеся после смерти ее мужа. Вдова чувствовала себя слишком слабой, чтобы сопротивляться, и была слишком горда, чтобы просить, зато ненависть ее еще усилилась. В своем добровольном заключении женщина узнала, что в индусских храмах не производится богослужения из-за недостатка средств; что жрецы и брамины бродят без пристанища, а коров, священных животных, убивают в стенах ее столицы. Она стерпела и это. Новый год начался странными предзнаменованиями. Из селения в селение носили плоские пироги — символ соединения жизни и смерти; таинственные слова — пароли — раздавались на базарах, рынках, в обедневших храмах и достигали дворца, где оскорбленная женщина лелеяла планы мести. Разрушения, смерть, потоки крови!.. Уничтожить в один миг эту громадную империю, воздвигнутую силой и скрепленную страхом! Этого часа она давно и страстно желала. Вдова раджи изменила образ жизни: стала приглашать англичан на роскошные празднества, даже беседовала с английскими властями о признаках времени, предлагая им принять меры для обеспечения безопасности, сама же втайне увеличивала стражу. Недовольные собирались вокруг нее.
Таково было положение Янси, когда этот город посетил наследник раджи. Вдова слышала о том, что ему, по всей вероятности, предстояло путешествие по Индии. Женщине было любопытно познакомиться с молодым человеком, и она приняла его немедленно.
Прием состоялся вечером. Начальник охраны, атлет с грубым лицом, провел наследника по узким коридорам до двери, закрытой тяжелой драпировкой. Провожатый отдернул занавес, и Тому открылось странное зрелище.
В большой зале, с мраморным разноцветным полом и стенами, через круглые большие окна лились лучи заходящего солнца, освещая пеструю босоногую толпу во всевозможных нарядах, которые только встречаются в Индии.
Ослепленные глаза Тома в первую минуту не различали ничего, кроме моря красок и фигур. Проводник проложил дорогу, и юноша увидел на противоположном конце залы мраморный трон на небольшом возвышении, к которому вели несколько ступеней, а на троне — женщину с надменным лицом. Юному наследнику показалось, что он еще никогда не видывал такой красавицы. На
У молодого англичанина закружилась голова, но, к счастью, он вспомнил свою роль и пал ниц в то время, как начальник стражи провозглашал его имя и титулы.
Когда Том поднялся, красавица встала и знаком подозвала его. Юноша взошел по ступенькам трона, ободряемый милостивой улыбкой. Слуга подал низенький стул, и принцесса пригласила его сесть. Наследник повиновался, содрогаясь под взглядом, который, казалось, пронизывал насквозь из-под серебристого газа.
— Вы на нашей стороне, государь? — спросила наконец принцесса.
— Я слуга вашего сиятельства, — отвечал Том, кланяясь.
— У меня много слуг на словах, — возразила женщина с горделивой и горькой улыбкой.
— Ваше сиятельство, без сомнения, не совсем справедливы к своим слугам.
— Вы правы, государь, — вмешался человек, неуклюжий и неловкий на вид, одетый в белое платье, перепоясанное красным поясом.
— Это твое мнение, Наваб? Ну, теперь ты, который называешь себя моим слугой, отпусти своих друзей и уйди сам. Я хочу остаться наедине с этим молодым человеком.
В глазах Наваба сверкнула злоба, и рука опустилась на рукоятку сабли. Повелительница не спускала с него глаз.
— Повинуюсь вашему сиятельству.
Он стал переходить от группы к группе, и в несколько минут зала опустела. Нашему герою стало не по себе. Принцесса была слишком проницательна, чтоб не заметить его смущения, но, к счастью, не знала настоящей причины — боязни выдать себя. Женщина привычно приписала смущение гостя своей красоте, но красота и молодость поклонника делали его признание особенно приятным. Холодная и жестокая, не останавливающаяся ни перед чем в своей мести, вдова не была лишена великодушия, которое искупает многие недостатки страстных натур. В душе ее блеснула решимость не простирать на юношу заговора. Этому молодому человеку не за что было мстить, и в случае неудачи он лишился бы и престола и жизни. Предупрежденный деваном против принцессы, Том был крайне удивлен, услышав от нее самые благоразумные советы.
— Вы — иностранец. Поверьте мне: подождите и будьте настороже. Ваше государство не велико, англичане ничего от вас не потребуют. Люди, возмущающие народ, не посмеют тревожить вас.
— Вы, стало быть, ожидаете возмущения? — необдуманно спросил Том.
Принцесса с минуту молча смотрела на него, затем прошептала:
— Восстание будет, я в этом уверена.
Красота женщины, благосклонность, одиночество и перспектива ужасов, о которых она говорила, — все это вихрем пронеслось в сознании Тома. Обезумев от страха и жалости, юноша бросился к ногам красавицы.
— Разве вы ничего не можете, принцесса? Ради бога! Я видел ваше лицо, слышал ваш голос, знаю его обаяние. Поговорите с этими безумцами, сеющими возмущение… Они послушают вас.
— Вы преувеличиваете мое влияние: я не более чем бедная вдова, получающая пенсию от англичан.
— Вы — королева! — воскликнул Том, поднимаясь.
— Расскажите мне о себе. Вы отправляетесь прямо в Гумилькунд?
— С разрешения вашего сиятельства я выеду ночью.
— Останьтесь еще на день и всмотритесь хорошенько во все, что происходит вокруг вас. Завтра я приму вас в этот же час.