Наследник жестокого бывшего

Вивиан Фокс

Я ее не видел почти три года, а теперь она заряжает, что у нас есть общий ребенок! Если врет, подвешу за ноги во дворе и буду смотреть, как она мучается.

Спускаюсь вниз, не сводя взгляда с трясущейся Антонины. И только сейчас замечаю, что она выглядит странно. Какая-то грязная, растрепанная, на скуле красный след как от засохшей крови. Остановившись напротив, хмуро осматриваю ее, сложив руки на груди.

– Что за чушь? – спрашиваю негромко.

– У нас с вами… – блеет она, запинаясь под моим тяжелым взглядом. – У нас есть сын.

Блядь!

Снова здорова. Вот не зря я тогда выгнал ее три года назад. Ненавижу, когда вот такие невинные овечки начинают влюбляться в меня. Это всегда влечет за собой проблемы. И, если она говорит правду, проблема таки появилась. Хотя сын… сын – это круто. Мини-версия меня.

Я ни хрена не сентиментальный, и мне чужды все эти сопли и аханья вокруг детей. Но наследник – это и правда отлично. Хоть и от этой… беспризорницы.

– Чем докажешь? – громыхаю над ее головой, отчего она пытается спрятать свою между плеч. Если бы у нее была такая возможность, она и правда втянула бы голову внутрь.

– Вот… – она начинает копошиться в разорванной сумке. – У меня тут… сейчас…

– Антонина, ночь на дворе! – рявкаю я, и она вздрагивает. – Быстрее. Мое время не резиновое. Ну?!

– Вот! – она протягивает мне смятый грязный лист, а я кривлюсь.

– Что это? – киваю на него, но в руки не беру.

– Это… вот… – Она разворачивает листок дрожащими пальцами и опять протягивает мне. – Свидетельство о рождении. Копия. Я всегда ношу ее с собой.

– Ты могла вписать туда хоть президента. Какого хрена я должен тебе верить?

Надежда, которая еще секунду назад теплилась в ее огромных глазах, тает. Антонина сникает, и по щекам начинают катиться слезы. Она всхлипывает, раздражая меня еще сильнее.

– Вы… вы можете сделать тест на отцовство. Только, пожалуйста, помогите! – умоляет она. – Я готова на что угодно, чтобы вы прямо сейчас поехали в больницу. Умоляю вас, – вздрагивает и начинает опускаться на колени.

Меня бесит это. Подхватив ее за локти, рывком поднимаю наверх.

– Что за идиотка? – шиплю я.

– Я правда на все готова. Прошу вас. Пожалуйста, Святослав Михайлович.

Еще и эта хрень!

Столько раз была в моей постели, а все “Святослав Михайлович”. Хорошо хоть у нее нет привычки называть меня по имени, пока мой член долбится в нее. Потому что “Еще, Святослав Михайлович” или “Сильнее, быстрее, Святослав Михайлович” я бы не выдержал.

Выхватив у нее из рук бумагу, изучаю ее взглядом. Понятно, что это копия, но документ не выглядит подделкой. Опять же, она могла вписать в свидетельство кого угодно. И я мог бы сейчас отмахнуться и выставить ее за дверь. Но точно знаю, что уже не усну. Меня будут грызть сомнения по поводу того, есть ли у меня сын на самом деле.

– Пойдем, – киваю ей на лестницу.

Я не смотрю, поднимается ли она следом за мной. Уверен, Антонина топает за мной, потому что ее ребенку нужна эта кровь. Но ведь и правда интересное совпадение с группой крови. Моя группа считается самой редкой.

Какова вероятность того, что у ее сына такая же, при этом если он не является моим ребенком? Это, блядь, только в сказках возможно. Так что тут еще одно очко в пользу моей бывшей горничной.

Похоже, сын все же мой. Но пока не получу официального заключения, хрен я его признаю. А вот если признаю… Антонина зря надеется, что я на ней женюсь. А она наверняка питает такие иллюзии. Мол, если сын мой, то это по умолчанию делает ее моей невестой. Только она сильно ошибается. Потому что женюсь я только на равной себе.

Толкнув дверь в свою спальню, иду сразу в гардероб. Хватаю с полки первые попавшиеся джинсы и сбрасываю пижамные штаны.

– Пока буду переодеваться, у тебя есть время рассказать мне, как так получилось, – строго требую я.

– О чем именно? – блеет она за моей спиной.

– Начинай сначала, – рычу. – Какого хера я не в курсе, что у меня есть сын? И сколько ему?

– Два года, – тихо отвечает она.

– Два, – цежу шепотом. – Ну пиздец. Давай, рассказывай все с самого начала.

Чем больше она рассказывает, тем больше мне хочется материться, разнести все вокруг и Антонину заодно. Как можно было, блядь, быть такой беспечной?! Наверняка она специально родила этого пацана, чтобы теперь шантажировать меня им. Думала, что подомнет под себя Юдина? Не на того нарвалась сучка. Пусть только ребенка выпишут из больницы, хер она когда теперь увидит его.

Ненавижу больницы, особенно городские. Унылые зеленые стены, тусклый свет, шарканье тапков медсестер по коридору. Отвратительное место. Неужели Антонина с деньгами, которые я ей дал, не могла обеспечить ребенку нормальные условия?

Врач средних лет смотрит на нас из-за стекол очков в тонкой, металлической оправе. Чувак явно живет не с одной государственной зарплаты, потому что очки не самой дешевой марки.

– Сейчас спуститесь в лабораторию, – говорит он, протягивая листок с направлением. – Отдадите это врачу, дальше он знает, что делать. Вашему сыну не грозит опасность, но восстановление пойдет быстрее, если мы срочно вольем ему кровь.

– Мы можем вместе с этим анализом сдать тест ДНК? – спрашиваю я.

Брови врача практически незаметно дергаются в удивлении, но мне плевать и на чувства Антонины, и на шок эскулапа.

– Это нужно вызывать спецлабораторию.

– Вызовите, я все оплачу.

– Хорошо. Вы пока спускайтесь вниз.

Сказав это, он берет со стола мобильный телефон.

Покинув кабинет врача, мы идем к лифтам. Навстречу нам выходит крупная женщина в медицинском халате.

– Антонина, удалось вам повидаться с сыном? – спрашивает она, бросая на меня взгляд, а потом смотрит на Тоню.

– Да, спасибо, – отвечает она тихо. – Вы очень помогли.

– Хорошо. А теперь помогите и себе, – строго говорит она. – Вы уже два часа как должны находиться в своей палате. Не забывайте, что и вы побывали в той аварии.