Наследник
Шрифт:
– Идите уже! – Елизавета вальяжно махнула рукой.
– Господин прапорщик! Осмелюсь на наглость и скажу, что любая девица, увидев Вас, будет только о Вас и мечтать всю свою жизнь, Вы великолепны! – выдал я комплемент Елизавете, которая была в мундире поручика.
Императрица разразилась смехом, которому вторили смешки многочисленных придворных, что окружали ее.
Мы же с Бестужевым шли в отдельную комнату, и я полагал, что сейчас меня вновь будут изучать. Уже никто и не обращает внимания, что я чисто разговариваю на русском языке, уже не судачат при дворе о том, что не пью хмельного, а изнуряю себя тренировками – привыкли, сплетни уже не свежие. Но это двор привык, а многомудрый канцлер не
– Алексей Петрович, прошу сразу к делу. И зря Вы прервали мою пикировку с Чернышовым. Вы же против моей свадьбы, и она может разладиться из-за скандала, - сказал я, когда мы с канцлером присели на стулья в отдаленной комнате, где практически не была слышна суета бала.
– Да уж, - произнес Бестужев.
– Сударь, у меня к Вам есть дело, которое может быть весьма прибыльным и для Вас, - начал я разговор «с места в карьер».
– У Вас ко мне? – удивленно спросил Бестужев, но сел удобнее, демонстрируя интерес, видимо канцлер не предполагал, что я стану задавать тон беседы, и расслабился, упустил инициативу.
Я дал понять канцлеру, в несколько завуалированной форме, что жду предложений от Дании и что готов их обсуждать с упором на деньги.
– Скажите, Александр Петрович, как канцлер Российской империи и, надеюсь мой друг, - Россия станет бороться за Гольштинию с Данией, даст войска, чтобы отбить у датчан Шлезвиг? – задал я прямой вопрос.
– Я убежден, что ответ на этот вопрос Вы уже знаете, и он не противоречит тому, что я скажу. Да, Ваше Высочество, Вы правы, и Россия не станет вмешиваться в свару с Данией из-за Шлезвига и потому, что она союзница Австрии и тем самым Дания и наш союзник, и потому, что перекрой датчане проливы и Балтийское море превратится в лужу. Начни мы войну с Данией и Шведы могут опять переиграть Полтаву, у них «партия шляп», что за войну ратует, победила, а король – Ваш дядюшка, уж простите, но не удержится от войны, - Бестужев развел руками, мол «ничего не поделать».
– Спасибо, Алексей Петрович за обстоятельный ответ. Поверьте, я прекрасно понимаю ситуацию вокруг моей бывшей родины. Но не теряю надежды стать чем-то более значимым для своей новой родины, для чего содержания от государыни мало, а просить деньги из казны не по чести. Посему я и вспомнил, что датчане предлагали деньги моему батюшке за Шлезвиг. Признаться мне дорог только Киль, где я родился, и где России было бы неплохо иметь свою ремонтную базу для кораблей, как и склады для русских товаров, да и только, - высказался я и был услышан – Бестужев склонил голову с легкой улыбкой.
Фигура канцлера в деле вытягивания денег из Дании была очень важна. Без тех талантов жесткого дипломата, коими, без сомнений, обладал старый плут, будет сложно провернуть делишки в Голштинии. Бестужев слушал меня с удивлением, но не осуждающе, напротив, ему не нравилась появившаяся у России проблема в виде маленького герцогства.
– Вы подставляете и меня и матушку-императрицу, - сказал Бестужев, как только я сделал паузу. – В Европе будут уверены, что это мы Вас принудили отказаться от Шлезвига и… оставить только Киль, как я понял Вас.
– А у Вас в планах было решение этой проблемы? – с долей иронии спросил я.
– Нет, переговоры с Данией идут, но интересы Англии... С Англией у нас дружественные отношения, а они могут быть против, - ответил мне ярый англофил.
– Думаю, что Европе будет безразлично такая мелочь, тем более Англии. В конце концов, мы же не Французов усилим, или короля Фридриха, сейчас в войне Дания и Англия – союзники, - сказал я.
– И в этом будет и мой личный интерес? – задал прямой вопрос о вознаграждении канцлер.
– Очень надеюсь, что тетушка не заберет деньги, что должны быть переданы
– Вы умеете удивлять, но послушайте совет, уж извините старика, - посоветуйтесь с флотскими офицерами, прежде чем создавать новую эскадру. Это же не только корабли, но и экипажи, - Бестужев одарил меня улыбкой. – Но я уверен, что Вы все это прекрасно понимаете. В остальном я поведаю Вам, что датчане уже обращались, выясняли намерения Петербурга и пытались понять изменения в Вашем поведении. Они заплатят, я почти уверен. После Вашего венчания займусь этим вопросом, Петр Федорович. И еще, - канцлер замялся, но после паузы продолжил. – Если Вы пожелаете расторгнуть помолвку, это еще возможно, пусть матушке и приглянулась Екатерина Алексеевна, я мог бы способствовать…
– Благодарю, Алексей Петрович, - сквозь зубы, стараясь не сорваться, сказал я.
Стало понятно, что игра вокруг Екатерины – игра с участием канцлера. Чернышов, может быть и человеком Бестужева, связи между ними есть точно. Бестужев, как я знал, был против Софии Фредерики, нынешней Екатерины Алексеевны, в качестве невесты. Против ее же выступал и некогда сильнейший политический игрок Лесток, но она здесь и дата свадьбы назначена. И сейчас, когда я могу приревновать свою невесту, когда я, по мнению общества, влюбился в Екатерину, появляется Чернышов – высокий, статный, многоопытный, при этом великовозрастный для невесты наследника, чтобы непоправимых глупостей не натворить. Для Екатерины, столь юной особы, уже поцелуи будут потолком распутства. Я же, будучи по мнению Бестужева, так же не искушенным в любви, стану совершать глупые и импульсивные поступки. Да чего уж там – уже совершил. Но разрывать помолвку я не собирался.
Действительно елизаветинский двор – логово змей. Не даром тот же Фридрих Второй сбегает от своего двора на войны, просто там все намного понятнее.
* ………* ………*
Москва. Кремль
24 апреля 1745 г.
Елизавета сидела у трюмо и рассматривала появившийся прыщ на щеке. К балу это непотребство должно быть замазано пудрой и скрыто большой мушкой, но дискомфорт, который ощущала императрица от казуса на ее красивом лице, не позволял полноценно веселиться во время маскарада. Сколько серебра уже потрачено на разного рода шарлатанов и мази, которые они предлагали. Не взирая на сопротивление придворных медикусов, которые оказались бессильны что либо сделать для сохранения женской красоты императрицы, многие угодники старались обнадежить Елизавету и предлагали множество средств. Вот только прыщи появлялись все чаще, а морщины государыня уже перестала считать.
Да еще церковники выразили свое возмущение подобному тому, что планировалось на ночь, времяпровождению российской царицы. К слову, многим больше, церковь интересовали вопросы секуляризации монастырских земель. Елизавета уже неоднократно проводила беседы с церковными иерархами по поводу нерационального использования больших земельных угодий монастырей. Государство не получало нужных прибылей, а обвинения церкви в ее непомерных тратах и печении о богатствах более, чем о душах православных разбивались о каменные аргументы в тратах самой императрицы. Между тем, детей служителей церкви не брали в армию, два миллиона церковных крестьян не платили в казну ни копейки. Монастыри пустели, некоторые и вовсе были покинуты монахами, а земли бывших обителей все так же использовались церковью.