Наследники Ассарта (Капитан Ульдемир - 4)
Шрифт:
…Когда Леза снова пришла в себя, оба солдата стояли у ее кровати; по-видимому, выведенный ею из строя пришел в себя и теперь хотел получить свою долю удовольствия. Она жалобно взглянула на своего, близкого, заранее понимая, что – бесполезно. Другой, все еще морщась, уже расстегивался. Ласковый взглянул на нее и едва заметно развел руками. Она закрыла глаза. Дурно пахнущий навалился на нее. Она терпела, сколько могла, потом ощущение реальности стало уходить – но вовсе не от наслаждения, а от боли, обиды и усталости.
Потом ребенок все-таки проснулся и заплакал, и от этих звуков Леза сразу пришла в себя. Ощутила легкость: грубый солдат уже отошел от кровати, и теперь шагнул
Ей и в голову не пришло – упрекнуть самое себя за то, что поехала с Мигратом. Она всегда чувствовала себя зависимой от других, и сопротивление не было ее стихией. Вот и сейчас она, смирившись, покорно позволяла мародеру нести себя.
Вскоре они вошли в городские развалины и углубились в них. Леза опять забылась, через какое-то время снова пришла в себя; теперь ей хотелось лишь как можно скорее оказаться где-то, где можно будет отдохнуть. И еще – в глубине души она надеялась, что солдат, что нес ее ребенка, сына Властелина, будет там, куда ее несут. И может быть, они еще смогут бывать вместе – хотя бы изредка…
Все-таки это было настолько же хорошо, насколько неожиданно. Миграт же – да какое дело ей было сейчас до Миграта! И даже память об Изаре, некогда рыцаре ее мечты, стала отступать вдруг куда-то в неразличимые сумерки былого.
2
Мобиль не катился, а прямо-таки летел по дороге – еще недавно обычному проселку, без жесткого покрытия, зато со множеством выбоин и ухабов, теперь же прямому, как натянутая струна. Колеса едва касались матовой, гладкой, как девичья кожа, поверхности – и все же ни разу так и не попытались вильнуть. Советник любил ездить, но тут в первые минуты боялся поддать газу: машина тоже была новой, незнакомой. Потом боязнь ушла: видимо, все было сделано очень надежно. Убедив себя в этом, старый донк принялся думать о предстоящей встрече с женщиной, которая последнее время занимала главное место в его размышлениях, – но вовсе не по тем причинам, по которым мужчины обычно думают о женщинах. Тут дело было совсем в
Дорога заняла меньше времени, чем он ожидал. Мягкое торможение, остановка, негромкое шипение откатывающейся двери. Кресло как бы само подтолкнуло его к выходу – правда, достаточно деликатно. Он выбрался из машины на широкую, гладкую, ярко освещенную площадку. Свет был с зеленым оттенком, не резал глаз, хотя все видно было очень хорошо. Советника никто не встречал. Он и не ждал церемоний. Коротко вздохнув, направился к единственному входу – двустворчатой двери под старомодной колоннадой. При его приближении створки распахнулись. Он вошел в прихожее зальце.
Женщина ожидала его там. Она приветливо улыбалась. Советник медленно, по-старинному, поклонился. Она кивнула в ответ, приглашающе повела рукой, повернулась и пошла. Советник шел за нею, стараясь не очень обращать внимания на мягко круглящиеся под длинным платьем формы. А также и на то, что в какой-то миг женщина стала вдруг прозрачной, так что сквозь нее оказался виден весь коридор. Впрочем, в следующее же мгновение она вновь обрела непроницаемость плоти. Советник смолоду знал, что ничему в этом мире не следует удивляться, потому что в нем не бывает невозможного. А подобное ему приходилось видеть не раз. Орден Незримых. Вот только женщина эта к нему не принадлежала. Иначе он знал бы ее.
Вслед за нею он вошел в комнату – просторную, он бы даже сказал – обширную, меблированную старомодно и богато – так, как донку было привычно. В камине горели дрова. Повинуясь жесту хозяйки, Советник опустился в глубокое кресло. Подумал, что и в его доме такое не помешало бы, и напрасно он не заказал подобной обстановки, когда возвратился сюда из столицы, как думалось, навсегда.
Хозяйка уселась напротив, и кресло, как он и ожидал, слегка подалось под ней. Советник не сомневался, что это было сделано специально для него – чтобы он чувствовал себя как можно более естественно. Чтобы относился к ней, как к любой другой женщине.
Хотя на самом деле она (он понял уже, такой опыт у него был, благодаря Ордену Незримых) к обычным людям не принадлежала.
Но это его не пугало.
– Итак, донк, – сказала она на хорошем ассартском, на столичном его диалекте, – вы поступили совершенно правильно, решив принять мое предложение именно сейчас – когда Властелин едет к вам.
– Вы каким-то образом узнали об этом? Да, он должен приехать.
– Я стаpаюсь быть в курсе событий.
Он понял. Но все равно ему это было неприятно. Хотя к таким вещам за время своей долгой придворной карьеры он привык.
– В таком случае мне не нужно ничего вам пересказывать, э-э…
Женщина поняла его затруднение:
– Зовите меня просто – Эла.
И, улыбаясь, добавила:
– Это мое настоящее имя.
Привстав, он поклонился.
– Да, – продолжила она сразу же, – пересказывать ничего не нужно. Однако следует кое-что объяснить.
– Я готов, – молвил он, испытывая некоторое напряжение.
– Вы представляете, почему Властелину именно сейчас захотелось – или понадобилось навестить вас?
Советник позволил себе улыбнуться.
– Догадаться нетрудно. Как сообщают мне старые друзья, в столицу съезжаются владетельные донки. Можно легко понять, чего они захотят: того, чего он отдать не захочет. Нужно плести дипломатические кружева. Он этого не умеет. И никто рядом с ним – тоже.
– И вы были готовы ему помочь.
– Речь идет о сохранении династии, я всю жизнь служил именно ей. И я не стал бы дожидаться приезда Властелина: устремился бы к нему сам. Но вы убедили меня не делать этого. – Старый донк развел руками. – Даже не знаю, как это вам удалось.