Наследники Демиурга
Шрифт:
Геннадий, которого он считал мертвым, попытался сказать что-то еще, вяло поднял и снова уронил руку и стал медленно заваливаться на бок, пятная одежду и пол темной кровью, струящейся у него изо рта…
«Эх, Генка…»
С постели послышался хриплый вздох:
– Кто… тут… пить…
С пистолетом в руке, растерянный майор топтался меж трех неподвижных людей, разрываясь на части…
14
Стук в дверь заставил Владислава оторваться от интересной книги, в которую он погрузился без остатка (а в тумбочке своей очереди дожидались еще целых три продолжения этого увлекательнейшего «сериала»).
– Да-да, войдите! – недовольно сказал он, по привычке обегая взглядом обстановку палаты – не валяется ли на виду чего непотребного вроде неопустошенной утки.
– Не помешаю, Владислав Георгиевич? – В дверь просунулась белобрысая голова человека, которому Сотников готов был в благодарность за чудесное спасение по гроб жизни ноги целовать. Да не один – на пару с Иркой… – Я на минуточку…
– Александр Николаевич! – Влад отложил книгу на прикроватный столик и попытался сесть поудобнее, но лишь дернулся в медицинской сбруе, удерживающей его искалеченные ноги. – Да хоть до вечера! Я всегда рад вас видеть!
– Я бы рад до вечера… – вздохнул майор, появляясь в палате, так сказать, целиком: в белом халате, накинутом на литые плечи, он казался еще массивнее, чем тогда, виденный Сотниковым в первый раз. – Да врачи ваши – настоящие церберы! Пятнадцать минут дали и ни секунды больше. Я вот, помню, в Ханкалинском госпитале лежал и то…
– Вы воевали?
– Да как сказать… – замялся Маркелов. – Не то, чтобы… Вот, гостинцы вам принес, – сменил он тему, водружая на столик пластиковый пакет, бугрящийся от переполняющей его снеди. – Кушайте, поправляйтесь…
– Ой, не стоит, – засмущался больной, тумбочка близ кровати которого и без того лопалась от фруктов и прочих лакомств, которые он не успевал съедать, а Ирина снова и снова натаскивала с неутомимостью хомячихи, делающей запасы на зиму. – У меня и без того…
– Ничего-ничего! Запас карман не тянет… Можно?
Майор протянул руку, сцапал со стола книгу, взглянул на обложку.
– Что читаете? А-а-а… Не читал. Интересно?
– Увлекательно… – В душе Владислава теснился миллион слов благодарности, раскаяния за свое прошлое хамское поведение с этим благородным, великодушным человеком, но все они умирали далеко, не доходя до гортани, и выбраться наружу, наверное, не суждено было ни одному. – Там, знаете ли…
– Не рассказывайте, – грустно покачал головой Александр. – Терпеть не могу слушать пересказы. Сразу хочется взять книгу и самому прочесть. А читать некогда. На беллетристику ни минуты не остается.
Повисла неловкая тишина.
– А как ваш друг? – первым решился нарушить ее больной. – Ну, тот, который…
– Выздоравливает, – односложно ответил Маркелов и отвел глаза. – Передавал вам привет.
– Он… здесь?
– Нет, в другой больнице. За ним ухаживает его мама. – «Безопасник» упорно не смотрел в глаза Владу. – Врачи обещают, что скоро встанет на ноги… Кстати, – перебил он сам себя. – Я ведь к вам с подарком!
– Каким? – опешил Влад: на подарки от Службы безопасности он как-то не рассчитывал, скорее наоборот…
– Вот, держите! – Майор извлек из внутреннего кармана пиджака сложенный вдвое файл с какими-то бумагами и, расправив, положил на одеяло.
– Что это? – Больной боялся прикоснуться к скомканным и аккуратно разглаженным листкам, исписанным даже на расстоянии знакомым почерком.
– Прощальный привет от вашего отца. Те листки, которых недоставало в его последней рукописи. Извините, мне их пришлось прочесть, хотя адресованы они вам…
– Откуда это у вас?
– Откуда? – пожал плечами майор. – Вы не поверите, Владислав Георгиевич! Принесла ваша бывшая домработница Варвара Никифоровна Кильдюшина. Рыдала, умоляла выпросить у вас прощение…
– А она откуда…
– По ее словам, они потребовались, чтобы завернуть некие предметы, которые она хотела взять на память о Георгии Владимировиче. Какие-то безделушки. И она не нашла ничего лучшего, как вытащить несколько листов из последней его рукописи. Чистые, дескать, взять постеснялась – вдруг пригодятся еще, а исписанные… Все равно, говорит, книгу писатель не закончит – к чему они? Железная логика, а? Хорошо хоть, не выбросила потом.
«Старая клептоманка, – с умилением подумал Влад, вспоминая Варвару, которая присутствовала в его жизни всегда, с самого рождения. – И здесь не удержалась… Когда только успела? Хотя… Мне тогда, помнится, было не до вещей, а она помогала готовить покойного в последний путь… Ну и шныряла по всем комнатам. Бог с ней. Папа, думаю, ее простил, а мне и подавно следует. Она ведь мне вместо бабушки была… Надо же! А я и не знал, что она Никифоровна. Варвара да Варвара… С детства так повелось, вроде собачьей клички. Вот выйду из больницы, надо будет навестить старую…»
Он взял в руки файл, медленно извлек листы из прозрачной пленки…
– Вы читайте, Владислав Георгиевич, – заторопился Маркелов. – А я пойду.
– Посидите еще чуть-чуть. Может, чайку?
– Нет. Повидал вас – пора и честь знать. Тем более, время, мне отпущенное вашими эскулапами, на исходе. А я как-то привык обещанное исполнять.
– А вы еще…
– Вряд ли. Работы много – боюсь, не вырвусь. Так что выздоравливайте. Да вы не переживайте: нам с вами еще о многом нужно будет поговорить… Как-нибудь потом. На досуге.
Майор крепко пожал слабую еще ладонь страдальца и направился к двери.
– Постойте! – окликнул его Влад, когда Маркелов уже взялся за ручку двери. – А как же мне быть?
– В смысле? – озадаченно повернулся к нему Александр.
– Ну… в общем… – замялся больной. – Мне можно писать? – выпалил он, решившись.
– Писать? – изумился собеседник. – А кто вам это запрещал? Пишите, конечно. У вас ведь неплохо получается.
– Вы… читали?
– Естественно! Ваш сборник фантастики – просто чудо! – подмигнул лукавым глазом майор. – Давно не получал такого удовольствия.