Наследники Демиурга
Шрифт:
– Ничего не трогай! – Маркелов снова вытащил телефон, но набрать номер не успел…
Ирина пришла в себя от солнечного луча, упавшего ей на лицо. Все тело затекло от долгого неудобного сидения.
«Что это со мной? – мучительно пыталась понять причину столь экстремального пробуждения женщина. – Почему шторы не задернуты? Почему я не в постели, в конце концов?..»
Она попыталась откинуть волосы, падающие на глаза, но запястье руки дернуло что-то жесткое, неподатливое…
Несколько минут Лесневская тупо глядела на дужку наручников, надежно прикрепивших ее к батарее отопления, слава богу отключенной по летней поре.
К ЕЕ батарее, на ЕЕ кухне…
И только после этого в мозгу ослепительной вспышкой полыхнули события минувшей ночи.
«Чего же я сижу? – всполошилась женщина. – Нужно позвонить в милицию!.. Где телефон?..»
Но телефон был в прихожей, а наручники якорем держали на месте.
«Нужно как-то освободиться…»
Взгляд скользнул по кухонным шкафчикам, плите, раковине…
И остановился на оскаленном мертвом лице человека, сидящего напротив на полу. Даже не на лице, а на бесформенном черном месиве, начинавшемся сразу над кустистыми бровями.
На темно-бурых потеках на кафельной стене…
На присохших к плитке рыжеватых кусочках…
Затылок Ирины стукнулся о стену, и она снова полетела в черную бездну забытья…
13
– Не трудись, Саша, я уже тут.
Шацкий стоял в конце коридора, расслабленно опершись плечом на стену и покачивая на ладони пистолет с длинным глушителем. Лицо его было невозмутимым, на губах играла легкая усмешка.
– Так ты успел? Давно ты тут? Что тут произошло?..
– Много вопросов, Саша. Ты, кажется, приехал сюда ради одного человека?
– Ну да… – Маркелов на миг растерялся: трупы, смерть и вдруг – невинные спокойные вопросы… – Сотников Владислав Георгиевич…
– Пойдемте. – Шацкий повернулся, глянул через плечо и игриво поманил друзей пальцем свободной руки: пистолет он так и не убрал. – Не задерживайтесь.
Следуя в нескольких шагах за странным гидом, майор и архивариус поднялись на второй этаж.
– Ох!.. – Маркелов переступил через лежащего на ступенях ничком человека, но его спутник сослепу наступил на безвольную мягкую ладонь, услышал под ногой явственный хруст пальцев и едва не сверзился вниз по ступеням. Только в последний момент Александр сумел удержать за воротник уже потерявшего равновесие друга, бледного в синеву и балансирующего на грани обморока.
– Чего вы копаетесь? – недовольно глянул на них проводник.
Поперек коридора навзничь лежал еще один незнакомец в распахнутом на груди белом халате. Ковролин хорошо впитывал жидкости, и теперь темно-зеленое покрытие лишь чуть-чуть потемнело вокруг трупа. А красное пятнышко на белоснежном лацкане могло сойти за орденскую розетку.
– Как у ордена почетного легиона, не правда ли? – походя ткнул длинным стволом пистолета в грудь мертвеца Шацкий. – Меткий выстрел, а?
– А врача-то за что? – пробормотал за спиной у майора Иванов. – Он-то чем мог угрожать…
– Для коллекции, – белозубо ухмыльнулся Шацкий, гостеприимно распахивая дверь: – Прошу!
Сотников-младший лежал в огромной постели, утопая в белых простынях настолько, что Маркелов разглядел на смятой подушке восковое, словно у мумии, лицо не сразу. Зато сразу узнал – настолько сын походил на портрет отца из старой книги. Даже желтоватый оттенок лица напоминал выцветшую сепию старинной фотографии.
– Он мертвый? – тронул друга за рукав Геннадий.
Тот только пожал плечами: наметанный взгляд уже отметил аппаратуру жизнеобеспечения, и хотя дисплеи от двери были неразличимы, мерное попискивание не могло означать ничего, кроме пульса. Да и вряд ли стали бы подключать капельницы к покойнику, а их в комнате было целых три.
«Хоть здесь не опоздали, – перевел про себя дух Александр. – Он жив…»
В комнате витал особый запах – запах болезни, сотканный из амбре различных лекарств, миазмов человеческих выделений и чего-то особого, нематериального, присущего только палатам для тяжелобольных и умирающих. Майору доводилось бывать в них не раз – и по службе, и по иным малоприятным обстоятельствам. Сразу заныл давно не беспокоивший шрам на боку…
– Вот он – ваш Демиург, – Шацкий обошел кровать и потыкал стволом пистолета в какой-то прибор. – Правда, все это – туфта и сказки. Выдумки.
– Что ты имеешь в виду?
– Да байки эти про рукопись.
– Но рукопись действительно существует.
– Угу. Мне бы не знать… Правда, Иванов?
– Что?.. При чем здесь…
Маркелов оглянулся на товарища и увидел, что тот отвел виновато взгляд.
«Что за чертовщина?.. Геннадий?..»
– Да вы рассказывайте, рассказывайте, господин Иванов. Чего уж тут скрывать? Мы тут все люди свои.
– Понимаешь, Саша… – архивариус не знал, куда девать руки…
– Ну, где ваш товар, коллега?
Покупатель был нетороплив и обстоятелен, не то что продавец. Тот нервничал, дергался, ежеминутно оглядывался, словом, вел себя настолько подозрительно, что на него обратил бы внимание даже слепой.
– Прекратите мандражировать, – сквозь зубы процедил покупатель, отхлебнул глоток безнадежно остывшего кофе и поставил чашку на стол. – Еще секунда, и все решат, что у вас в сумке наркотики или бомба. И вообще – снимите свои очки. Дождь на улице! Да и не видите вы в них ни черта.
– Извините… – Продавец сконфуженно стащил солнцезащитные очки, действительно смотрящиеся в такую погоду несколько странновато, и, близоруко щурясь, водрузил на переносицу обычные. – Я просто хотел…
– Изменить внешность? Тогда бы уж наголо обрились, что ли, – покупатель откровенно издевался. – Или автозагар… Только усы прилеплять не пробуйте – моветон. И борода нынче не в моде. Выкладывайте, что принесли, – чего жметесь.
Продавец еще раз нервно оглянулся и, порывшись в сумке, которую все время нервно тискал на коленях, боясь выпустить из рук хотя бы на минуту, выложил на стол несколько пожелтевших от времени, хрупких листков в прозрачных папках-файлах.