Наследники Демиурга

Ерпылев Андрей Юрьевич

Горец снова обошел меня. И я сдался…»

Увлеченная повествованием, Ирина перевернула страницу и замерла.

Из прихожей донесся странный звук: кто-то как будто осторожно поскребся в дверь…

10

– Ну и что мы тут имеем…

«Экзаменаторы» шуршали листами, даже не поднимая глаз на Владислава. По всему было видно, что иного, чем более расширенной версии уже известного им финала, они и не ожидали. Помятый «Али-Ходжа» откровенно зевал, не стесняясь своего старшего коллеги. «Иосиф Виссарионович» тоже выглядел не лучшим образом: под глазами набрякли сизые мешки, лицо обвисло, явственно проступила сетка склеротических жилок.

Наконец хозяин поднял на стоящего с независимым видом Сотникова больные, будто у Франклина со стодолларовой купюры, глаза.

– Странный вы человек, Владислав Георгиевич, – покачал он головой. – Стоите тут, думаете, всех нас одурачили… На что вы надеетесь? На то, что сейчас сюда нагрянет спецназ, как в плохих американских боевиках? Что вас освободят, нас перестреляют или закуют в наручники, а вас под белы рученьки выведут на волю? Зря…

Влад молчал.

– Неужели вы считаете, что мы не отважимся на решительные действия в отношении вас? Ладно, вы оказались крепче, чем мы думали, – дружескую трепку от Марата выдержали. Честь вам за это и хвала. Думаете, что это все, на что мы способны? Ошибаетесь. Вы никогда не видели, как человеку отпиливают ногу? Ручаюсь, что даже не представляете всей картины. Даже на операционном столе, под наркозом, это жуткая картина…

Сотников обладал богатым воображением. Вопреки желанию, он представил слесарную ножовку, с визгом врезающуюся в сахарно-белую кость в кровоточащем разрезе, и у него тут же заныли зубы. Видение было настолько ярким, что он не смог справиться со своим лицом.

– Что, представили? – живо спросил «Али-Ходжа», увидев, как переменился в лице «экзаменуемый». – А теперь примерьте на себя.

– Примерил, – сквозь зубы буркнул Владислав. – Только много ли я вам напишу под ножовкой-то?

– Хороший вопрос! Конечно немного. Вначале в шоке. А потом, когда рана подживет, когда боль утихнет… Разве не станет жалко вторую ногу? У вас ведь их две, не правда ли? К тому же можно пилить не сразу под корень, а частями. Помните анекдот про сердобольного хозяина, который очень жалел свою собаку и поэтому хвост ей отрубил не сразу, а по кусочку? Ха-ха-ха!..

Старик присоединился к своему более молодому коллеге, и у Влада по спине мороз пробежал от их хохота.

«А ведь могут! – панически пискнул внутренний голос. – Эти очень даже могут…»

Сотников и без него знал, что здесь, среди оживших средневековых монстров, возможно все. Могут и ноги отпилить, и на кол посадить… Могут даже сварить заживо.

«Интересно, – тоскливо подумал он, – Ирина уже отправила письмо или нет. Дождусь ли я „ответа“?..»

– Но это, знаете ли, на крайний случай, – оборвал смех очкарик. – В качестве последнего довода, так сказать. А пугать вас, я думаю, – не самый продуктивный метод убеждения. На словах оно как-то не очень доходчиво получается. Вот если бы вы все увидели своими глазами, тогда…

– Можно на улице кого-нибудь взять, сюда притащить и показать наглядно, – ожил Марат, стоявший за спиной у Владислава. – Бомжа какого-нибудь или проститутку.

– Дельная мысль, – одобрил «Али-Ходжа». – Только что нашему писателю бомж? Он ведь ему не сват, не брат и не отец… Вот если бы кого поближе…

«Только не это! – похолодел мужчина. – Господи…»

– Марат, – распорядился мучитель, – помнишь, где живет телка этого… нашего уважаемого писателя?

– Конечно помню, – ухмыльнулся боевик.

– Ну так поезжай и привези ее. Давай, давай – чего встал?

– Послушайте, – подался к сидящим вожакам Влад и тут же был схвачен за плечо молодым кавказцем в кожаной куртке. – Хорошо. Я согласен изменить финал.

– Разумеется! – широко улыбнулся «Иосиф Виссарионович». – Мы и не сомневались. Но рядом с вашей пассией вдохновение будет особенно ярким.

– Не трогайте ее!

– Прекратите истерики, Владислав Георгиевич. Идите лучше поработайте. Может быть, вы успеете порадовать нас до приезда вашей подруги? Ваха, уведи его.

Онемевший Сотников был выставлен за дверь…

* * *

Кто бы мог подумать, что в этом доме такие длинные коридоры.

«Интересно, на каком мы этаже? – думал Влад, шагая куда-то и слыша сопенье конвоира за своей спиной. – Вряд ли первый: вон в конце коридора окно – никаких решеток. Хотя, возможно, бронированное стекло…»

Сотникову было немного обидно: приставили сторожить всего одного сопливого хлыща! Совсем ни во что не ставят!

На миг представилось, будто он – не он, а супермен из какого-то новомодного «спецназовского» боевика, от которых рябит в глазах, какой канал «ящика» ни включи. Вот он, слегка сутулясь и заложив руки за спину, шагает по коридору бандитского гнезда под бдительным оком автоматчика… Нет, не автоматчика, а автоматчиков. Двух. Нет, трех.

Как там это бывает? Слегка споткнулся, поворот на пятке… Бах одному ногой под дых, другому – ребром по шее, третьему – локтем в кадык…

Влад даже зажмурился, представив хруст ломающейся под рукой гортани врага.

А дальше что?

Что-что? Автомат в руки и обратно в гостиную – абреков на прицел, звонок в Службу безопасности, две машины спецназа, всеобщие поздравления, красная дорожка в Кремле, крепкие худощавые пальцы Самого, прикалывающие к лацкану пиджака орден…

– Топай, чего встал!

«Эх, размечтался… Ты автомат-то сможешь с предохранителя снять, затвор передернуть? Интеллигент…»

Владислав настолько презирал себя в этот момент, что руки сами собой потянулись за спину, хотя конвоир этого не требовал, и, чтобы перебороть стыд, он гордо вскинул голову и независимо сунул ладони в карманы.

«Что это?»

Пальцы правой руки вдруг наткнулись в кармане на что-то холодное.

«Ручка! Как она туда попала? Наверное, непроизвольно положил в карман то, что держал в руке, когда повели к главарям. Надо же – совсем ничего не помню…»

Пальцы проворно ощупывали простенькую пластиковую ручку со стальным наконечником. Удобная штука – сколь сильно ни дави, кончик не расщепится, как это часто бывает у цельнопластиковых ручек. Стальной наконечник. Острый стальной наконечник…

«Ты не сможешь, – осторожно начал внутренний голос, как всегда рассудительный и благонамеренный. – Ты даже курицы за свой век не умертвил, а когда на рыбалке потрошили пойманную рыбу, отворачивался и с трудом подавлял тошноту. Помнишь? А тут – человек. И не какой-то там, а вооруженный бандит. Он же тебя убьет! Не смей!..»