Наследники графа. Александрин
Шрифт:
– Ты из-за возлюбленной дрался? – спросил он.
– Нет.
– Представляешь, мой наставник недавно принес мне рисунки фривольного содержания. Рассказывал, что да как между мужчиной и женщиной происходит. Словно я сам не знаю. Не маленький, уже пятнадцать почти. Я целовался много раз.
– Достанется же твоему воспитателю, если кто узнает…
Ангеранн усмехнулся, взглянув на брата. Мальчик некоторое время молчал, собираясь с мыслями. Потом произнес:
– А с тобой такое было, что тебе… оказывали знаки внимания взрослые женщины?
– Что, началось? – засмеялся он.
– Ничего смешного не вижу, –
Старший брат уже без улыбки снова уставился в книгу. Но виконт дернул его за рукав, отрывая от чтения.
– Ты очень смелый. Я тебя теперь во всем буду слушать. Потому что ты честный. А я вижу, как вокруг все врут, притворяются, интригуют. Раньше отцу только верил, а теперь…
– Что теперь?
– Он матушку ударил. Он жестокий…
Ангеранн покачал головой.
– Ты пока еще столько всего не понимаешь… Не суди.
Слушая брата, Армэль вдруг вспомнил самые ранние, совсем смутные воспоминания из детства. Они с матерью прогуливаются по старому парку. На графине надето красивое голубое платье, а волосы ее распущены и их легонько треплет ветерок. Матушка держит его за руку. И вдруг мальчик видит отца верхом на коне. Тот спешивается, сын бежит к нему, граф поднимает ребенка на руки, подбрасывает повыше, так, что он захлебывается от смеха. А потом сажает в седло. Они медленно идут, о чем-то разговаривая с мамой, и все это время граф придерживает его в седле, хоть мальчик и старается всеми силами держаться за луку сам…
Все время, сколько Армэль себя помнил, они жили в большом доме в Испании. У них в гостях часто бывали именитые испанские дворяне, и самих их с братом не раз возили ко двору испанского монарха Филиппа IV, между детьми которого и ними в воспитании и отношении не делали различий. Все их детство прошло в шумных балах и ежедневных уроках.
– А помнишь, как наша Александрин родилась? – вдруг спросил Армэль. – Мне семь лет было. Отец тогда такой пир закатил. И какое красивое имя ей дал! А мой крестный сказал тогда, что вырастет из нее небывалая красавица. Вот и носятся с ней все, балуют. Она меня так раздражала, когда младше была. Вечно за мной везде увязывалась. Маленькая, -года три-четыре, – а уже важничала. Сейчас, конечно, легче с ней ладить, но на самом деле она только прикидывается ласковой и приветливой. А сама так и норовит поддеть, все время докладывает родителям, если узнает обо мне что-нибудь тайное.
– Как ты с ее воспитательницей целуешься, например? – уточнил с улыбкой Ангеранн.
– И это тоже.
Братья еще долго говорили, шутили, как дети, и смеялись от всей души.
Глава 4 Примирение супругов
Аббат Дюамель-Дюбуа и герцогиня де Кардона покинули особняк в центре Мадрида в тот же день. Но невозможно было не заметить, как накалена атмосфера, даже несмотря на их отъезд. Что-то неладное произошло во время их присутствия здесь, и понимали это даже слуги. С того самого дня их госпожа вела себя очень странно, то впадая в депрессию, то в мрачном безрассудстве посылая все к чертям. Иногда по ночам она лежала без сна, а по утрам подолгу валялась в постели и вообще не выходила из своей комнаты весь день. Графиня почти ничего не ела, но при этом могла выпить вина. Несомненно, произошло нечто такое, что нарушило ее душевное равновесие.
– Так наша
– Такая как она не самоубьется. Ну, разве что из вредности, – отвечал ей кучер.
Граф видел, что творится с женой. Сам он почти не оставался в особняке. Уезжал и играл, проигрывая огромные суммы. А если и был дома, то закрывался в кабинете и пил всю ночь. После одной из таких бессонных ночей, отданных в жертву Бахусу, он услышал крики внизу. Вышел посмотреть и ужаснулся. Его жена избивала служаку плетью для собак. Та рыдала, упав на пол и умоляя о пощаде. Вся спина девушки была в крови, сочившейся сквозь ткань платья.
Граф быстро сбежал по ступенькам и выхватил у графини плеть.
– Хватит, вы ее убьете!
– Тварь, пошла вон, – вскричала мадам де Куси. – И учись подавать шоколад аккуратно!
Видимо девушка опрокинула на платье графиня чашку с шоколадом, когда подавала ей лакомство.
– Как бы я хотела также избить вас и эту похотливую суку! – заявила вдруг Анна, повернувшись к мужу и посмотрев ему прямо в глаза.
Это была не его супруга, а какая-то разъяренная фурия.
… Письмо, адресованное Винтеру, все-таки обнаружилось в кабинете графа. Он оставил его на столе, собираясь в тот же день послать в Англию доверенного человека. Арман сидел в гостиной и разбирал почту, когда графиня тихо вошла, молча показала ему конверт и демонстративно поднесла его к свече. Письмо запылало. Женщина бросила его на поднос и наблюдала, как оно превращается в пепел.
– И чего вы этим добились? – холодно спросил граф.
– Вы можете заниматься политическими интригами сколько угодно. Надеюсь, это однажды приведет к тому, что вы станете на голову короче… Но помогать Карлу да еще и вступать в переписку моим кузеном я вам не дам.
– Что за чушь вы несете… – вздохнул де Куси.
– Я слышала все, что предлагал вам сначала ваш хитрый друг, а потом ваша с ним общая любовница.
– Может, хватит уже, в конце концов? Она мне не любовница!
Графиня смотрела на него холодным и каким-то пустым взглядом.
– Неужели мужчинам нравится делить между собой женщину, как будто лошадь или вещь… – проговорила она, глядя в пустоту.
Граф поднялся, бледный и словно окаменевший, так напряжено было его тело.
– У меня никогда не было отношений с герцогиней де Кардона, – чеканя каждое слово, произнес он.
– Может, вы просто не помните? Вы же столько пьете, – ответила графиня, передернув плечами.
– Как вы вообще смеете мне говорить подобные вещи?
И зачем он пытался ей что-то доказать? Сам не знал. Просто не отдавал себе отчет в том, насколько его поразила эта ее боль, которую Анна и не пыталась скрыть. Не думал, что настолько для нее важен… Особенно теперь.
Граф шагнул к жене и склонился, внимательно глядя ей в глаза. Что он для нее? Возможность быть сиятельной дамой? Заказывать новые платья у самого дорого портного Мадрида, а шоколад – у лучшей в городе кондитерской? Граф всегда был искренне уверен, что именно все это держит ее рядом с ним. Ну еще, безусловно, дети. Никогда в глубине души не верил ни в какую любовь. А она, оказывается, страдала… Или все-таки умело притворялась, лицемерила? Куси стряхнул с себя все эти мысли, и спокойно взял со столика несколько писем.