Наследство черной вдовы
Шрифт:
— У троллей нет такого праздника, — подал голос Цокар, — с удовольствием посмотрю на ваш.
— Как же вы поддерживаете связь со своими подданными? — удивилась Кладира, как мне показалось, немного делано.
— У нас не принято смешанное празднество. Каждый класс живет и развлекается в своем кругу.
Еще одно кастовое общество, менее демократичное, чем человеческое…
Вернулись домой мы через два-три часа. Пикник настроение мне не поднял, женихи, кроме тролля, активно общавшегося с Кладирой, выглядели задумчивыми и хмурыми, Шарон
— Пойдем, покажу кое-что, — позвала меня Кладира после обеда, когда женихи, ведомые Шароном, ушли на задний двор, тренироваться с доступными видами оружия. Я проводила скептическим взглядом Гордона, — уж он-то точно, на мой взгляд, ничем не владел, — но от комментариев отказалась.
Поднявшись, мы с «сестрой» направились в ту часть замка, в которой я никогда не бывала: самые дальние коридоры, темные и пустые, показались мне нежилыми и, как бы смешно ни звучало, бездушными.
— Сюда редко кто заходит, — Кладира вошла в первый коридор, положила руку на стену и приказала. — Свет!
Тут же над головой тускло загорелись несколько магических шаров.
— Здесь могут появляться только члены рода, для всех остальных это место невидимо. Если ты смогла пройти магическую защиту, значит, боги даровали тебе часть души Селениры.
— То есть… Смешение душ?.. И она тоже завладела частью моей души?.. — нахмурилась я, переваривая информацию.
— Да, что-то вроде того. Но дело не в играх богов. Здесь, в этих коридорах, хранится реликвия нашего рода, то, из-за чего мы обязаны рожать наследниц. Только благодаря ему нас, свободолюбивых герцогинь Ломарских, терпит император.
Заинтересовать Кладира умела. Я шла за ней, больше не прислушиваясь к своим ощущениям. Теперь мне не терпелось увидеть ту самую реликвию.
Пройдя несколько коридоров с уймой комнат, мы остановились у самой дальней, практически в тупике.
Оббитая железом по всему периметру деревянная дверь легко распахнулась перед нами, едва Кладира коснулась рукой обшивки.
Комната внутри, хорошо освещенная, без окон, не содержала в себе ничего, кроме небольшого сундучка в одном из углов.
Кладира подошла, присела перед ним, положила руку на замок. Крышка откинулась. Внутри оказалась золотая статуэтка полуобнаженной молодой женщины, стоявшей с кувшином в руках.
— Богиня плодородия Нолрита. Она, после проклятия нимфы, оказала милость нашему предку, своему близкому родственнику, и взяла наш род под свою опеку. Пока мы владеем этими землями, здесь всегда будут покой и благоденствие. Крестьяне получают богатый урожай, все женщины, селящиеся в этих краях, рожают минимум двух детей. Тут не случается жутких болезней, сюда не заходят жестокие хищники. Мы процветаем благодаря покровительству богини, и поэтому император дает нам послабления.
Что ж, логично. Живут себе герцогини, никого не трогают, рожают наследниц, платят налоги, не бунтуют. А
Глава 39
— Так расскажи нам про Любовь!
Ей внук поет, что краше всех.
Но, очи устремив в огонь,
Старуха отвечала: — Ох!
Грешна Любовь,
Страшна Любовь!
Марина Цветаева. «Ты расскажи нам про весну»
— Кладира, — на обратном пути я остановилась возле комнаты, в которой очнулась, попав сюда, той самой, переполненной вещами, — что это за помещение? Почему здесь так много мебели, причем разноцветной?
— По традиции, когда один из мужей герцогини умирает, она должна «отдать часть себя, дабы облегчить ему путь к богам», — процитировала кого-то «сестра». — Обычно просто пускается кровь. После этого, обессиленная, герцогиня приходит в себя в данной комнате. Много вещей — в помощь ей, чтобы не падала, когда начнет передвигаться после восстановления. Разные цвета — чтобы дразнить взгляд, считается, так восстановление проходит быстрее.
Я кивнула, принимая ответ.
До вечера меня оставили в покое, позволив отдохнуть и забыть, хотя бы на время, о стервятниках-женихах, мечтавших поживиться, пусть и за счет собственной жизни. Я лежала в постели, чесала за ухом Пушка и обдумывала свои следующие действия, каждую мелочь, каждый шаг. Нельзя было оступиться, ошибиться, сделать что-то не так. Вспоминая уроки деда, я выстроила в голове четкий план и собиралась следовать ему, начиная с завтрашнего утра: не так уж и много времени осталось до будущей свадьбы, и его нужно было использовать с толком.
Поздно вечером, вернее, уже практически ночью, после ужина, когда я, выпустив из комнаты Пушка, собиралась спать, пришел Лоран.
Его руки обняли меня, прижали к сильному мужскому телу, и я почувствовала, что таю. Теперь, узнав, что обо мне думают женихи, и разделив постель с тем, к кому меня по-настоящему тянуло, я ощущала безразличие по отношению к общественному мнению. Пусть их. На каждый роток не накинуть платок, любила говаривать моя бабушка.
— Поцелуй меня, — попросила я, наслаждаясь желанными объятиями.
Губы Лорана накрыли мои, и я растворилась в нахлынувших ощущениях. Нежность, мягкость, теплота — от кого из нас двоих исходили эти эмоции, было не понять. Мы оба как будто слились в единое целое. Родственные души — да, именно так, мы по-настоящему стали родственными душами и уже не могли жить друг без друга.
Лоран ушел под утро, оставив меня обессиленной и счастливой.
Спала я от силы четыре часа, завтракала в своей комнате, справедливо опасаясь, что и Шарон, и Кладира по одному моему цветущему виду догадаются, что дело нечисто. Впрочем, Шарон догадался об этом, не едва появившись на пороге моей комнаты, сразу же после завтрака.