Наследство Карны
Шрифт:
Пальцы остановились. Потом иголка решительно описала дугу и приготовилась к очередному стежку. Ханна без остановки втыкала иголку в ткань.
— Нет, мы не брат и сестра. Мы с тобой вместе выросли, но мы не брат и сестра! Я приблудная дочка лопарской девки. А ты наследник Рейнснеса, который поехал в Копенгаген, чтобы выучиться на доктора!
Вениамин хотел открыть ей, чей он сын на самом деле. Хотел сказать, что любит ее. Но как-то не получилось.
— Кто говорит про лопарскую девку? — У него не хватило
— Моя свекровь.
— О такой свекрови нечего жалеть.
— Я и не жалею. Поэтому я живу здесь и шью для богатых.
— Ты злишься?
— На что?
— Например, на жизнь.
— Нет, что от этого изменится?
— А я иногда злюсь.
— Ты? Впрочем, важно не как человек живет, а как он к этому относится.
Вениамин решил не продолжать эту тему.
Через некоторое время она сказала:
— Он ко мне посватался.
Вениамину стало неприятно.
— Правда?
Она смотрела ему в глаза.
— Что мне ему ответить?
— А что тебе говорит сердце? Оно единственное не ошибется.
— Ты в этом уверен?
Ханна шла напрямик. Ему следовало поостеречься.
— Всегда можно найти выход, тебе необязательно…
— Я жду неделями, чтобы мне заплатили за работу, потому что боюсь сказать, что мне нужны деньги. Боюсь, что богатые дамы рассердятся и больше не придут ко мне со своими заказами.
Вениамин встал. Остановился за ее стулом.
Словно обжегшись, Ханна вскочила и положила шитье на стол.
— Ты уже уходишь? — спросила она.
Не думая, что делает, он обнял ее. Сколько он помнил, за последнее время он не обнимал никого, кроме маленькой Карны и больных.
Теплая, живая, свежая кожа! Он уткнулся носом ей в шею. Брошка Вилфреда Олаисена царапнула ему щеку.
Вениамин крепко прижал Ханну к себе.
Она замерла, словно не могла поверить в случившееся. Потом ее руки высвободились и приподняли его лицо, она вопросительно смотрела ему в глаза.
Вениамину было приятно ощущать ее близость. Ему было так приятно! Он пробормотал ее имя. Прикоснулся губами к шее, к щеке. Крепко прижал к себе.
Ханна, казалось, приняла решение. Она вырвалась из его рук и прислонилась спиной, к стене. Глядя на него, она с трудом переводила дыхание, словно только что закончила какую-то тяжелую работу.
— Ты должен понимать, Вениамин, что такие игры мне не по средствам. Ставка для меня слишком высока. А мы с тобой… — Она замолчала, поправляя воротник дрожащими пальцами.
Он подошел к ней и неосторожно повторил:
— А мы с тобой?
Она так сильно ударила кулаком по стене, что стена загудела.
Вениамин остановился, не дойдя до нее; смотрел он на потертые половицы.
— Прости… Больше этого не повторится.
Положив ладони на стену, она прижалась к ним лбом. Из-под
Вениамин ждал, не зная, что делать. Ханна замкнулась. Он снял со стены куртку. Вытащил из бумажника три бумажки, положил на стол, схватил свой чемоданчик и ушел.
У кромки воды бродил Исаак и пытался проникнуть в тайны отливной полосы.
Вениамин взъерошил ему волосы и в луже между скалами стал пускать его деревянную лодочку. Исаак собирался приехать погостить в Рейнснес, как только его мама закончит шить платье.
— Можешь приехать и один, если очень захочешь, — сказал Вениамин и хлопнул его по плечу.
— Прямо сейчас?
— Нет, не сегодня…
Рука, лежавшая на плече мальчика, вдруг стала вялой. Словно Вениамин долго был на морозе и потерял чувствительность.
Исаак поднял голову и доверчиво посмотрел на него. Потом серьезно кивнул. Как взрослый, он ухватился за докторскую лодку и провел ее между камней. Подняв руку в знак прощания, он не опустил ее, пока лодка не скрылась за мысом.
Сперва Вениамин налег на весла. Потом ветер слабо шевельнул парус. И наконец наполнил его. Вениамин отложил весла и пересел к рулю.
Как обычно, его охватила тоска по Акселю. По другу, с которым можно поговорить. Посоветоваться. Поспорить. И даже подраться.
Она не была схожа с той обжигающей тоской и одержимостью, какая иногда охватывала его при мысли об Анне, и скорее напоминала тоску по теплому пальто. По пиву и копенгагенским трактирчикам. Ни к чему не обязывала, но помогала жить.
Может, дождаться конца лета, а там уехать? Как уехала Дина?
Он вел спор с самим собой. Карна еще маленькая. И у нее падучая. Кто будет заботиться о ней? Объяснять? Утешать?
Почему не поступить, как поступают другие мужчины? Почему не найти женщину, которая всем бы пожертвовала ради него?
Глава 6
Календарь показывал 3 февраля 1876 года, Синий понедельник [4] , который, как говорилось в календаре, «вдохнет жизнь во все члены весны».
В этот день от Анны пришло письмо, не похожее на другие.
Оно начиналось словами: «Мой дорогой Вениамин». И заканчивалось как обычно: «Твоя подруга Анна». Однако само письмо вызвало в нем недоверие. Анна благодарила его за приглашение, которым он всегда заканчивал свои письма: «Приезжай в Рейнснес, Анна!»
4
Синий понедельник — старое норвежское название последнего понедельника перед постом, когда по обычаю алтари в католических церквах застилали синим покрывалом.