Наследство Мираль
Шрифт:
И даже при всех трудностях, свалившихся на меня в последнее время, о своём решении съехать я ни разу не пожалела. Да, жилось трудно. Денег от продажи вещей и книг оставалось всё меньше, а тех крох, которые я получала за частные уроки музыки, едва хватало на еду. А тут ещё возросла квартирная плата. Не всё складывалось гладко.
Зато я была совершенно свободна. Никто не указывал, не контролировал мою жизнь, ничем не попрекал и не гнал из родного дома.
– Ох, Арчи, – вздохнула я, посмотрев на сидевшего в огромной позолоченной клетке старого
Арчи очень любил отец. Саму птицу и роскошную блестящую клетку, похожую на волшебный дворец из сказок, он три года назад привёз из своих странствий.
Сквозь полузакрытые веки попугай наблюдал за моими метаниями по комнате. Я подошла и, любовно огладив тонкие прутики, кончиком пальца коснулась белоснежной головки птицы, мягких перышек на грудке и длинного хвоста.
– Или стоит взять академический отпуск и найти работу на целый день? Мы больше не можем жить как прежде, – с сожалением сообщила ему.
Арчи ухватился клювом за локон, свесившийся в клетку, ласково поиграл им и выпустил. Волосы были самой примечательной чертой моей внешности и очень нравились папе. Из-за блестящих и длинных прядей цвета пламени он называл меня «Эльмирой», изменив данное при рождении имя.
– Ты настоящая Эльмира, дорогая, – говорил он. В переводе с испанского это означает «принцесса».
Светло-серые, почти серебристые глаза достались мне от мамы. Юлька уверяла, что они часто меняют оттенок, становясь то зеленоватыми, то голубоватыми, когда я расстраиваюсь или радуюсь. В остальном мою внешность можно назвать совершенно обычной. Подруга же уверяла, что мне стоит гордиться правильностью черт лица и особенно, светлой, вернее, бледной до прозрачности кожей. Но я как-то предмета для особой гордости не находила, напротив, считала собственную внешность довольно тривиальной. А что уж точно портило мой облик, так это очки. Всегда мечтала от них избавиться, но линзы считала слишком дорогим удовольствием, а об операции по коррекции зрения оставалось лишь мечтать.
– Элька-а-а-а, – до слуха донёсся голос вернувшейся с прогулки подруги. – Иди погляди, что пришло на почту!
– Бегу-у-у, – отозвалась я, обрадовавшись, что хоть на мгновение могу отбросить грустные мысли.
В тесной прихожей стояла Юля, яркая и сверкающая, словно тропическая бабочка с букетом алых роз в руках.
– Димка подарил! – объявила она, демонстрируя цветы. – У нас с ним, оказывается, юбилей. Уже полгода встречаемся, а сегодня он предложил переехать к нему!
Я округлила глаза и чмокнула подругу в щёку.
– Ничего себе… Поздравляю, Юль!
Подруга покружилась в танце по тесной прихожей в обнимку с букетом, но вдруг остановилась и растерянно спросила, явно вспомнив о моём финансовом положении:
– Элька, а как же ты? Слушай, можно занять денег. Попрошу у Димки…
– Нет, – я сделала решительное лицо. – Не надо спрашивать. Думаю, пора искать работу. Как только найду, оформлю академический отпуск. Фиг с ней пока, c учёбой. Не понимаю, чего я ждала. Все равно мне не стать великим музыкантом.
Юля положила цветы на тумбочку и расстроенно всплеснула руками.
– Нельзя бросать учёбу… Ты ведь талантище! Настоящий виртуоз. Такой талант нельзя зарывать. Эля, не решай окончательно такие вопросы. Давай вместе подумаем.
Она прошла в комнату и поставила на стул сумку, из которой выпал какой-то желтоватый конверт.
– О, чуть не забыла, – спохватилась Юлька, поднимая его и подавая мне. – Проверила почтовый ящик, а там вот такое чудо лежит. Адресовано тебе. В ящик давно не заглядывали, поэтому не знаю, сколько оно внутри провалялось.
– Спасибо.
Я взяла конверт, на котором стилизованным под старинные буквы почерком было написано моё имя, и погладила гладкую бумагу.
Может, очередное рекламное предложение? Например, из банка, где я недавно пыталась получить кредит… Нет, не похоже… Необычное послание не имело обратного адреса.
С каким-то странным замиранием сердца я осторожно вскрыла конверт. Внутри оказался красивый глянцевый лист, на котором было отпечатано следующее:
«Дорогая Элеонора,
Вы приглашены на празднование девяностолетия госпожи Дианы Верано, которое состоится 5 июля в поместье Lucci Verano.
Билет прилагается. Сумма на дорожные расходы будет зачислена на ваш счёт».
Доставая письмо, я не заметила, что из конверта выпал ещё один глянцевый листок. Зато Юля подняла его с пола со словами:
– Эль, похоже, это билет! В Италию?!
Я ошеломлённо уставилась на подругу.
– У папиной тётки юбилей. Меня пригласили. Но пятое июля – это уже послезавтра…
– Вот и замечательно, билет-то есть! – Юлькин голос дрожал от радостного возбуждения. – Тебе обязательно надо поехать! На вилле наверняка соберутся важные гости. Может, среди друзей твоей родственницы найдётся парочка неженатых жгучих брюнетов, – она смешливо закатила глаза.
А я поморщилась.
– Юль, прекрати. Это же семейный праздник. К тому же терпеть не могу брюнетов!
– Ах да, конечно. Судишь всех по Пашке. Забудь уже об этом бабнике. Он не стоит твоих слёз…
Я отвела взгляд, а в груди больно кольнуло от грустных воспоминаний. Пару недель назад в парке встретила Пашку и его новую подружку. Они держались за руки и мило улыбались друг другу. Оказалось, он ухлёстывал за ней, встречаясь со мной. Все его уверения в вечной любви оказались ложью, и мы расстались в начале лета. Казалось, сколько времени прошло. А сердце по-прежнему обливалось кровью.
– Эля, посмотри на меня, – окликнула подруга и, не дождавшись ответа, пощёлкала пальцами перед носом. – У тебя есть чемодан? Пойдём скорее собирать вещи. Для начала проверим гардероб…