Наследство Мираль
Шрифт:
– Мама, но она же ничего не сказала о драгоценностях, только о недвижимости и живописи!
– Не так громко, Лана! Я уверена, что они тоже часть завещания, – прозвучал приглушённый ответ.
Беседа пошла более оживлённо и непринуждённо. Никто больше не расхваливал невероятной вкусности блюда, разговоры шли только о наследстве. Мне уже не терпелось выбраться из-за стола. Когда распахнулись ведущие в сад стеклянные двери, внутрь ворвался горячий, напоенный южными ароматами воздух. Под райское пение птиц я поднялась и направилась к выходу. Пусть остаются, если хотят… но с меня хватит этих разговоров.
Бабушкин сад завораживал красотой. Над головой сплетались толстые ветви каких-то причудливых деревьев. Между ними порхали крупные, ярко окрашенные птицы. По выложенным мрамором дорожкам, распустив хвосты, расхаживали павлины. Повсюду били фонтаны, окаймлённые вечнозелеными лиственными кустарниками и рододендронами всех цветов радуги. Сквозь зелень листвы виднелась ажурная беседка. Туда-то я и направилась, желая уединения.
Но, приблизившись, поняла, что та уже занята. Спиной ко мне сидел Альберто. Рядом с ним на кресле-качалке устроилась Диана. Увидев меня, она подняла руку и поманила к себе.
– Садись, отдохни от суеты.
Я, снова почувствовав неловкость от того, что помешала отдыху старой хозяйки, поправила очки и примостилась рядом.
– Скажи, девочка, как там старый Арчи? – Неожиданный вопрос застал меня врасплох.
– Прекрасно… Сейчас за ним присматривает подруга. Он вспоминал о вас!
Бабушка улыбнулась.
– Ещё бы, нас многое связывает. Он ведь жил у меня три года.
– Вот как?
Диана будто не услышала вопроса.
– Хотелось бы увидеть его в последний раз… Ты ведь не против?
– Конечно нет, но…
– Тогда перевезем его? У меня свой самолёт. Арчи будет в целости и сохранности, обещаю. Предупреди подругу, что за ним заедут сегодня вечером…
Я открыла рот, но бабушка добавила:
– …А завтра утром он уже будет здесь, не волнуйся. Я вот что ещё хотела спросить. Ты ведь любишь играть на скрипке?
– Вы всё обо мне знаете, – улыбнулась я в ответ, сразу же вспомнив про музыкальный подарок, который подготовила для Дианы.
– Сыграешь мне?
– Конечно! Я и сама собиралась, просто не знала, как предложить!
Бабушка повернулась к Альберто и тихо попросила его о чём-то на итальянском.
– Нам принесут скрипку.
– Прямо сейчас? – от удивления у меня даже приоткрылся рот.
– Порадуй юбиляршу! Тем более, я никогда прежде не слышала, как ты играешь.
Я почувствовала, что краснею под её воодушевленным взглядом.
Через несколько минут вернулся Альберто с футляром в руках. Положил его на стол, звучно щёлкнул замком, открыл крышку и бережно достал оттуда скрипку.
Сразу бросился в глаза её необычный цвет – бордовый, насыщенный… Очень красивый. Я не коллекционер и обычно оцениваю инструмент не по внешнему виду, а по звуку… но при виде этой у меня даже руки зачесались немедленно к ней прикоснуться. Такое непонятное чувство, будто сосёт под ложечкой, и мир вокруг перестанет существовать, если я этого не сделаю.
Альберто протянул мне инструмент…. И я обомлела. Такие узнаёшь сразу – лишь прикоснувшись…
– Не может быть, нет… – прошептала я, – у нее такой цвет… Неужели?!
Откуда-то издалека донёсся голос Дианы:
– Ты права, девочка моя. Скрипка, созданная великим мастером. Я знаю, что ты сможешь на ней сыграть.
Все ещё не веря в реальность происходящего, я ласкающе провела рукой по прохладному лаковому боку благородного инструмента, благоговейно коснулась пальцами грифа, тронула струну. Раздался нежный и чистый звук.
– Это фантастика…
– Сыграй нам что-нибудь, – Альберто протянул смычок.
Я поднялась, взяла скрипку в руки, бережно положила на плечо и прижалась к ней подбородком, всем существом ощущая глубины звука, таящиеся внутри. Охватила пальцами шейку и, взяв смычок, едва-едва, на пробу, коснулась струн. По саду разнёсся мягкий тягучий звук.
Душа возликовала. Пальцы запрыгали по струнам, рука заскользила вдоль грифа. Скрипка была прекрасна.
– Бабушка, – взглянула я на Диану, – посвящаю вам эту мелодию.
И, полузакрыв глаза, всецело отдалась внезапно охватившей меня эйфории. Никогда раньше скрипка не звучала в моих руках так божественно. Будто зов небес. Будто целая Вселенная распахнула навстречу свои врата.
На какое-то время я забыла, где нахожусь. Забыла даже саму себя. А когда, остановившись, подняла взгляд на Диану – она сидела словно в трансе.
Внезапно за спиной раздались громкие хлопки. Обернувшись, я увидела собравшихся у беседки родственников. Особенно громко аплодировал огромный, похожий на громадного медведя мужчина, в котором я узнала своего двоюродного брата Эдгара. Он изредка приезжал в Москву в командировки, но часто звонил и интересовался моими делами.
– Молодец, Эля! – гигант показал большой палец.
Остальные не спешили высказываться.
– Ты оправдала мои ожидания, девочка, – наконец произнесла бабушка. – Спасибо за чудесный подарок.
Я кивнула и с затаённой грустью передала скрипку Альберту, словно та уже привязалась к моей душе. Диана приподнялась.
– Сыграешь нам завтра?
Я обрадованно кивнула.
Весь вечер меня терзало возбуждение. Я поднялась к себе в комнату, вытащила вещи из чемодана и двадцать раз перебрала их, прежде чем развесить в шкафу. Было такое чувство, что сегодня завершилась большая часть моей жизни и началась новая, совершенно иная. Вот только какая? И с чего, собственно, мной овладела эта странная мысль? Я пыталась воззвать к своему здравому рассудку, но чем дальше, тем сильнее путалась в собственных ощущениях. Одно успокаивало – завтра привезут Арчи. Он по обыкновению сядет ко мне на плечо, а я снова прикоснусь к волшебной скрипке Страдивари.
После ужина меня быстро сморил сон, а когда проснулась, на улице уже рассвело.
В дверь постучалась Бетти.
– Госпожа желает видеть вас до завтрака.
Запахнув халат, я открыла дверь и увидела обеспокоенное лицо служанки.
– Что-то случилось? – поспешно спросила я, внутри неприятно кольнуло
– Сегодня госпоже нехорошо, – проговорила девушка и тут же постаралась успокоить: – Но вы не волнуйтесь…
Но при этом в глаза она не смотрела. Что-то было в этом странное, и я заподозрила неладное. После обеда бабушка выглядела очень усталой, а когда я сыграла и попрощалась с гостями, поднялась к себе и больше не спускалась.