Наследство от Данаи
Шрифт:
— Почему же он не приехал с тобой? — спросила Низа Павловна, так как поняла, что он здесь бывал и знал будущую тещу, если успел предложить ее старшей дочке руку и сердце.
— Он сейчас в Индии, — заступилась за жениха Аксинья. — В командировке, которая очень дорого стоит, так как Генрих поехал туда стажироваться. Дело в том, что он, медик по специальности, является одним из учредителей нашей фирмы, и намеревается открыть в ней свое собственное направление — фармацевтическое. Я, конечно, позвонила ему и сказала, что еду к больной маме. Но я же... не думала, что мне придется хоронить ее. Она ни на что не жаловалась. В начале июля отдыхала на нашей... — Аксинья снова запнулась, покраснев. Она потупила взгляд и продолжала: — На Генриховой даче в Альпах. Хорошо оздоровилась, — в конце концов девушка преодолела замешательство и прямо посмотрела на Низу: — Вот мама оставила нас на ваше попечение. Скажите, как мне быть?
Не отвечая сразу, Низа Павловна подошла к серванту и начала доставать оттуда посуду и выставлять на стол.
— А знаешь, — вдруг сказала она. — Положись на своего жениха. Скажи ему, каким образом ты хотела бы выразить любовь к матери, выявить свою скорбь и память о ней, какой вид траура удовлетворил бы твою потребность в этом. А он пусть решает, ведь это и его касается. Я же не думаю, что он предложит тебе веселье с танцами. Тихая, скромная брачная церемония — это не грех, не предательство по отношению к дорогим людям. Подумай, а если бы вы уже были женаты, то неужели бы ты объявила мужу пост на круглый год?
— Не хочу чувствовать себя счастливой, когда мама в могиле!
— Во-первых, мама теперь все время там будет, а во-вторых, ты ошибаешься, когда думаешь, что она одобрила бы твое намерение сделаться несчастной ради нее. Это наиболее плохое выявление сожаления о горькой потере, так как зачеркивает стремление покойной устроить своим детям светлую и приятную жизнь.
— Аксинья, не дурей! — прикрикнула на сестру меньшая Раисина дочь, видя, что та находится на гране нервного срыва. — Иди, помоги Сергею Глебовичу приготовить ужин. И давай договоримся так: слово Низы Павловны для нас — закон. Так как иначе мы потеряем почву под ногами и поедем кто у лес, кто по дрова.
Аксинья кивнула, соглашаясь, и вышла, тем не менее не передумав успокоиться с помощью слез.
— Как ты ее, однако... — сказала Низа Павловна. — Молодец.
— Ага, молодец, — насмешливо согласилась Ульяна. — Она тоже иногда кричит на меня, когда я зарабатываю.
— Мне кажется, что ты не зарабатываешь.
— Еще как зарабатываю! — созналась Ульяна. — Видите, я выбрала себе не такую чумную специальность, как сестра, зато намного более сложную. Поступила на физфак в Санкт-Петербургский государственный университет, специальность — теоретическая физика, если вы представляете, что это такое.
— Не просто представляю, а даже очень хорошо знаю, — сказала Низа Павловна. — Мы с Сергеем Глебовичем закончили мехмат, специальность — механика твердых тел. Это тоже физика, один из ее разделов.
— А я думала, что вы филологи...
— Филология, литература — долгое время эти предметы были нашим хобби, приятным домашним занятием. Они очень помогали осмысливать и обогащать основную специальность, и наоборот. А теперь хобби стало нашей второй специальностью. Например, сейчас мы выполняем заказ на составление капитальной энциклопедии «Горные породы и горные машины». Правда, интересно?
— Не слабо! — с удовлетворением улыбнулась Ульяна. — Итак, вы понимаете, как тяжело учиться в самом старом университете — ведь ему недавно исполнилось 275 лет! — чужого теперь государства, да еще и на таком сложном факультете. А ведь к тому же хочется погулять, побегать по театрам, филармониям. В Санкт-Петербурге насчитывается около сотни театров! Представляете эту роскошь? А я, грешная, страшная театралка. Поэтому уже дважды брала академотпуск, и мои родные начинают подозревать, что я никогда не получу диплом.
— А сейчас ты на каком курсе?
— На пятом. Уже определилась с темой для дипломной работы. А знаете, кто у меня руководитель по диплому?
— Кто?
— Анатолий Алексеевич Логунов. Согласился! Хотя дипломников он уже лет двадцать не берет.
— Это, кажется, ректор МГУ?
— Уже нет, сейчас он вернулся в ГНЦ «Институт физики высоких энергий», или просто ИФВЭ, что в городе Протвино Московской области, и возглавил его. Он там когда-то работал.
— Ну ты и молодчина! А осилишь такой уровень? И потом, как ты достала до Москвы?
— Легко! Я же очень талантлива, запомните. И энергичная. Это не хвастовство. Просто я о себе знаю от других. Думаете, Анатолий Алексеевич не взыскательно отнесся ко мне, когда я к нему обратилась? Еще как взыскательно! Но я быстро и легко овладеваю любым теоретическим материалом. Теория сингулярных уравнений, например, которую, считайте, никто досконально не знает, кроме ее авторов, для меня — семечки. Мне скучно заниматься долгими однообразными экспериментами, это у меня слабое звено. Но я уже знаю, где буду работать, поэтому за себя спокойна.
— То есть ты хочешь сказать, что имеешь приглашение на работу?
— Предложений было навалом. Но я выбрала ЦЕРН — Европейский Центр Ядерных Исследований, что в Швейцарии, — она беззаботно хихикнула: — Буду ближе к Аксинькиной даче в Альпах.
— Я недавно читала о ЦЕРНе у Дэна Брауна. Книга называется «Ангелы и демоны», о ватиканских ужасах. А чем ты будешь там заниматься?
— Буду продолжать тему дипломной работы, а она посвящена вопросам гравитации. Понимаете, гравитация — это не свойство материи, как считали до Логунова, она сама является материей, так как представляет собой физическое поле наподобие электромагнитного. Вот я и изучаю его свойства.
В гостиную вернулись Сергей Глебович и Аксинья, но накрывали стол тихо, чтобы не перебить рассказчицу и самим услышать интересные вещи.
— К чему же здесь ЦЕРН и ядерные исследования? — не сразу поняла Низа Павловна.
— Ха! Так там же расщепляют ядра атомов, изучают нейтрино. А оно, как оказалось, имеет не только энергию, а и массу, причем ее даже измерили. Полученные экспериментальные данные надо описать уравнениями. Это и будет моей работой.
— Прошу прощения, теория гравитации тесно переплетается с гипотезами о возникновении Вселенной, — вмешался в разговор Сергей Глебович. — Так что теперь говорят о «черных дырах» и «большом взрыве»?