Наследство Пенмаров
Шрифт:
Никогда прежде жизнь не казалась мне столь чудовищно несправедливой. Ценой известного усилия я заставил себя принять его щедрый дар с улыбкой, демонстрируя самую униженную благодарность, на что при своем ханжестве был вполне способен.
После этого я некоторое время жил у Чарити и Уильяма в их доме в Сент-Джасте. Мне не хотелось строить себе дом в поместье Пенмаррик, у меня не было никакого желания видеть, как Филип хозяйничает на землях, которые должны быть моими, и хлопать от восторга в ладоши каждый раз, когда Хелена рожает ему очередного сына. Я немедленно инвестировал деньги Филипа на фондовой бирже, чтобы иметь небольшой доход помимо жалованья на шахте, но был неискушен в рыночных спекуляциях и вскоре потерял все до последнего пенни.
К тому времени я пребывал уже в отчаянии. У меня
Это были очень утомительные взаимоотношения.
Наконец моему терпению пришел конец. Я заставил себя посмотреть в лицо тому неприятному факту, что Ребекка, должно быть, никогда не согласится заменить своего обожаемого Хью вторым мужем, и с неохотой пришел к выводу, что не могу больше ждать, пока она изменит взгляды на брак; для моего душевного спокойствия было жизненно необходимо немедленно найти себе дом, приличный доход и доброжелательную женщину, которая составляла бы мне компанию в то время, когда я не мог встретиться с Ребеккой. Я лихорадочно огляделся вокруг. Почти сразу же мой взгляд упал на Фелисити Карнфорт, и я тут же, не откладывая дела в долгий ящик, решил жениться.
До трагедии на Сеннен-Гарт Фелисити была наименее значимым человеком в моей жизни.
Два ее брата не вернулись с войны, поэтому Фелисити, как единственная оставшаяся в живых из детей сэра Джастина Карнфорта, наследовала изрядное состояние. Она была слишком влюблена в конюшню, чтобы обратить внимание на простого смертного, но достаточно умна, чтобы понять, что, с социальной точки зрения, ей более выгодно быть замужней женщиной и что ее отец не приходит в восторг от мысли, что она останется синим чулком. Как женщина она меня не интересовала, потому что была угловатой девушкой с кривыми зубами, но как человек она мне нравилась, и мне казалось, что мы можем прийти ко взаимовыгодному соглашению. К тому времени я уже не надеялся жениться по любви; единственная женщина, которую я любил, отказывалась выйти за меня замуж, поэтому мысль, что брак и любовь могут идти рука об руку, была для меня неубедительной. Вскоре я выложил все карты на стол, откровенно объяснил Фелисити ситуацию, и был вознагражден полным пониманием с ее стороны.
— Что ж, я, конечно, хочу замуж, — сказала она. — Любая девушка хочет, хотя у каждой имеются свои причины для этого. Мне уже надоело, что папа все время ворчит, что я не такая хорошенькая, как мама. Как будто я виновата, что унаследовала его внешность! Мне до чертиков надоело, что все говорят: «Несчастная Фелисити, она такая милая и все такое, но остается старой девой…» Джан, ты-то меня понимаешь! Ты знаешь, как люди любят болтать! Мне бы хотелось выйти за тебя замуж, просто чтобы жить спокойно. Честно! Я тебя, конечно, не люблю, но я не такая дурочка, чтобы ожидать, что в один прекрасный день любовь явится ко мне на белом коне и умчит к алтарю. Я просто не такая. Подобная вещь могла случиться с твоей роскошной сестрой Марианой, но не с такой девушкой, как я. Мне все равно, что ты женишься на мне ради моих денег, по крайней мере ты открыто в этом признаешься. Я бы не потерпела, если бы ты простерся передо мною ниц, поклялся, что любишь меня, и заверил, что мои деньги ничего для тебя не значат! Я бы смеялась до потери пульса, и мы оба попали бы в ужасно неловкое положение.
После этого она понравилась мне еще больше. Мы принялись обсуждать условия брака.
— Я буду тщательно выполнять свой долг, обещаю, — сказал я. — Буду жить в одном с тобой доме, везде тебя сопровождать и заботиться о тебе. Но, боюсь, что верности обещать тебе не смогу. — Я уже рассказал ей о Ребекке.
— Как жаль, что она не хочет выйти за тебя замуж! — с сочувствием сказала Фелисити. Она совсем не была вредной. — Она так прелестна. Мне жаль, что она овдовела.
Мы стали обсуждать вопрос дальше.
— Думаю, что будет лучше, если мы станем мужем и женой только на бумаге, — продолжил я самым деловым тоном. У меня не было никакого желания заниматься с ней любовью. — В этом случае, если что-нибудь пойдет не так, мы сможем аннулировать брак.
— Хорошо, но нам лучше спать в одной комнате, иначе папа почует обман. Но у нас может быть двойная кровать. Двойные кровати сейчас — самый шик, так все говорят. Ты не будешь против двойной кровати?
Я ничуть не возражал, и мы полюбовно расстались, чтобы объявить о грядущем браке своим семьям.
Ребекка немедленно пришла в ярость, назвала меня бессердечным и неверным и сотней других имен. Я был ошарашен, увидев, как на нее подействовала эта новость. Для женщины, которая всегда, даже после того как сдалась, говорила, что я ей безразличен, она устроила уж слишком сильную истерику, едва я подверг ее безразличие испытанию. Наконец, после того как я по крайней мере два часа утирал ей слезы и утешал своим обычным способом, она успокоилась и стала более разумной.
— Я тебя не виню, — сказала она, высмаркиваясь в мой промокший платок. — Это было бы несправедливо. Ты ушел к другой только потому, что я всегда отказывалась выйти за тебя замуж. Я заставила тебя поверить, что никогда больше не выйду замуж, но, Джан, может быть, я была неправа, может быть, мне надо было принять твое предложение, может быть… Ах, Джан, давай поженимся! Прости, что я всегда так плохо к тебе относилась. Я не хотела… я люблю тебя… правда, люблю…
Я по-детски пришел в восторг от того, что услышал эти слова из ее уст после того, как уже давно отчаялся их услышать, поэтому последовал ее примеру и впал в мелодраму. Я страстно ее целовал, клялся, что никогда никого не полюблю, говорил ей, что она самая красивая женщина на свете и что я самый счастливый человек на свете.
— Но все равно, дорогая, — сказал я в конце концов, — ситуация получается ужасно щекотливая. Понимаешь, мне надо жениться на богатой. Не то чтобы я тебя не любил, но я… ну, у меня есть долги и обязательства, а теперь, когда мы с Фелисити объявили о помолвке, я не могу пойти на попятный. А если она подаст на меня в суд за нарушение обещания? Да черт побери, я окажусь в тюрьме, и вся моя жизнь будет погублена! Я должен на ней жениться, по-другому теперь нельзя. — В сущности, рассуждал я про себя, пути назад не было. Это было бы несправедливо по отношению к Фелисити, и, кроме того, я уже примирился с той мыслью, что разделю с ней особняк Карнфорт. Если я женюсь на Фелисити, то смогу жить так, как давно привык, и бывать с Ребеккой каждый раз, когда захочу, а если бы я женился на Ребекке, то постоянно думал бы о том, как свести концы с концами, особенно если бы у нас появились дети, а у меня не было никаких гарантий, что я когда-нибудь получу Пенмаррик или состояние Пенмаров. — Послушай, дорогая, — поспешно добавил я. — Этот брак ничуть не изменит наших с тобой отношений. Я должен жениться ради денег, а кто может быть лучшей кандидаткой для брака по расчету, как не Фелисити Карнфорт? И потом, тебе даже в голову не придет ревновать меня к восхитительной Фелисити! Я с ней поговорил, и мы уже пришли к разумному соглашению, это будет брак только на бумаге, никакого секса, даже раздельные спальни, — немного приврал я для убедительности. — Подумай сама, дорогая, разве у меня возникнет желание заниматься любовью с Фелисити? Конечно нет! Ты же знаешь, что ты — единственная женщина в моей жизни и всегда ею останешься.