Наследство последнего императора. 1-я книга (II)
Шрифт:
Комиссар отрицательно покачал головой.
– Ваше величество! Уверяю вас, ничего, что могло бы оказаться непочтительным или неуважительным по отношению к вам, нет в моих намерениях и быть не может!
– О, господин комиссар! – покачала головой Александра. – Кто сейчас и что понимает? Все так стало глюпо и неумно!
Николай растерянно молчал, левое веко его мелко дергалось, запульсировали вздувшиеся на лбу сосуды.
– Но тогда… зачем? Нам дадут уехать?.. Неушли?.. Это правда? – с тихой надеждой спросила Александра.
– К величайшему моему сожалению, больше ничего я вам сказать не могу. Все остальное вы узнаете сами уже в Москве. Но там, куда я вас приглашаю, вам будет лучше, чем здесь – поверьте! – ответил Яковлев.
Александра часто и глубоко задышала. Николай держал ее руку и нежно поглаживал. Вдруг он оставил руку жены и решительно заявил:
– Нет, Василий Васильевич! Прошу меня простить, но я никуда не поеду. И делайте, что хотите. К сожалению, я уже никому не могу верить. В том числе и вам. Уж не взыщите! Нет. Мы остаемся здесь.
Яковлев неодобрительно покачал головой и произнес – веско и не скрывая сожаления:
– Ваше величество! Прошу вас этого не делать. Вы должны меня понять: я любой ценой обязан выполнить приказ правительства. Меня никто не может от него освободить – ни человек, ни обстоятельства. Поэтому я не имею права вернуться в Москву без вас. И по долгу моей службы…
– Меня совершенно не интересует ваша политическая карьера! – неожиданно отрезал Николай. – И поэтому я отказываюсь принимать участие в ваших личных или служебных заботах.
Он дрожащими руками достал портсигар, открыл, взял папиросу и попытался прикурить, но шведская спичка плясала у него в руках и папироса не загоралась. Он взял другую и сломал ее. Взял еще одну и снова сломал.
– Позвольте мне, – сказал Яковлев и протянул зажигалку, сделанную из медной гильзы винтовочного патрона.
Щелкнуло колесико, запахло бензином. Комиссар поднес желтоватый лепесток пламени к папиросе.
– Ах, оставьте, прошу вас! – Николай вытащил из коробки четвертую спичку, но сломал и эту.
Яковлев снова щелкнул зажигалкой.
– Прошу.
Николай поколебался, но когда огонек начал таять, передумал и прикурил.
– Итак, – продолжил Яковлев, – по долгу моей службы, я не могу сейчас уйти и уехать обратно в Москву. И если вы не хотите ехать и не поедете, у меня останется только два выхода. Первый – отказаться от выполнения возложенного на меня поручения. Но это, как я уже сказал, невозможно. Второй: применить силу. Я не хочу применять силу. И я не буду применять силу – это я вам обещаю!
– Вот и славно, – обрадовался Николай. – Поезжайте, голубчик, обратно в Москву. А мы останемся здесь.
– И что же дальше? – спросил Яковлев, вглядываясь в лицо Николая. «Сколько же ему? Кажется, пятьдесят. Да, в этом году как раз пятьдесят», – подумал комиссар.
– Дальше, как Бог даст! – заявил Николай. – Ничего не происходит помимо Его воли.
– Уж не думаете ли вы, Николай Александрович, что в таком случае меня послал к вам Дьявол? – усмехнулся Яковлев.
Вопрос застал Николая врасплох. И он никак не мог найти на него ответ. Наконец слегка растеряно произнес:
– Нет-нет. Я так не думаю. Ни в коем случае…
– В таком случае я призываю вас трезво посмотреть на вещи. Если откажусь выполнить приказ моего начальства и уеду, то вместо меня пришлют другого человека, менее гуманного. Вполне допускаю, что дело могут поручить кому-нибудь вроде пьяницы Авдеева или красногвардейца… Заславского. Скорее всего, именно им и поручат. Но в таком случае появятся серьезные основания опасаться за вас, вашу жизнь и жизнь вашей семьи. Поверьте, это не просто слова. Я знаю, о чем говорю. Со мной же вы можете быть спокойны. Я отвечаю за вашу неприкосновенность и безопасность головой.
Николай и Александра переглянулись.
– Я намереваюсь вывезти всю вашу семью, – продолжил Яковлев.
– Нет, – возразил Николай, но уже не так решительно. – Сын мой Алексей нынче не в состоянии выдержать дорогу.
– Увы, похоже, вы правы… – согласился Яковлев. – Придется ехать без него. Алексей Николаевич и остальные члены вашего семейства выедут вслед за вами, как только он поправится. Но вам ехать надо во что бы то ни стало. И немедленно! Добавлю еще: находясь рядом с сыном сейчас, вы, сами того не желая, усиливаете опасность для его жизни.
Николай и Александра испуганно замолчали.
– Вы можете взять с собой кого-либо из близких – кого пожелаете, – добавил Яковлев.
Николай опять не отвечал. Наконец, вздохнул и спросил:
– Когда же?
– Нынче же утром. До рассвета, – тихо ответил комиссар. – У вас на сборы около восьми часов.
– Однако позвольте, господин Яковлев, – удивился Николай. – Ведь вы только что сказали, что покинете Тобольск не ранее, чем через две недели! Мне послышалось?
– Необходимая предосторожность, – пояснил комиссар. – Постарайтесь упаковаться как можно незаметнее. Предупредите своих людей, пусть будут предельно осторожны. Я навещу вас ближе к вечеру.
Он открыл дверь, пропустил вперед Новосильцеву и вышел.
– Вы будете на собрании? – спросил ее Яковлев, увидев, что к ним приближаются Жильяр и Гендрикова.
– Разумеется, нет – такая скука! – заявила Новосильцева. – У меня масса своих дел. За месяц не переделать.
Когда Яковлев спускался по лестнице, навстречу ему поднимался Гончарюк.
– Заславский только что ушел из города, – сообщил матрос. – Вместе со своей бандой. С ним Авдеев со своим сбродом. Бусяцкий еще здесь. Но тоже готовится к выходу, только завтра. Сведения верные – от знакомого матроса с крейсера «Ослябя».