Наследство последнего императора. 1-я книга (II)
Шрифт:
– Что за шум? – неожиданно звонким и уверенным голосом спросил Алексей. – Нет-нет, ничего не отвечайте! Не говорите! Я отгадаю сам.
Он на несколько секунд задумался.
– Так: некто решил похитить бывшего цесаревича и на аэроплане отвезти его по воздуху в Зимний дворец! – он приподнялся на локте, потом с усилием сел, прислонившись спиной к гобелену на стене. – Так вот, передайте поручику Мировичу 38 : цесаревич не хочет освобождаться. Пусть Мирович оставит здесь аэроплан, а сам уезжает.
38
Офицер,
Яковлев отметил, что у мальчика явно повышенная температура – на это указывал не только стеклянный блеск его глаз, но и его болезненно-эйфорическая речь.
– Алексей, что за глупые шутки! Следи за языком, – рассердился Николай. – Кстати, с гостями принято здороваться!
– Так ваша фамилия не Мирович? – продолжал допытываться Алексей, не обращая внимания на отца. – И аэроплана у вас нет?
– На этот раз я без аэроплана, ваше высочество. Здравствуйте, Алексей Николаевич! – произнес в тон ему Яковлев. – Но если мы с вами действительно поедем, то я бы отвез вас не в Зимний дворец, а, скорее, в Кремль.
– Вот оно как! – воскликнул мальчик. – Ну что? Что я вам всем говорил? – обратился он к родителям. – Говорил я вам, что нас отсюда увезут! А вы мне не верили… А я знал! Ждал! Когда едем? Я готов! Едем – куда угодно, хоть в Кремль, хоть в «Лефортово» 39 ! Только подальше отсюда… Я же говорил, папа, – повторил он, обернувшись к отцу, – что нас отсюда увезут. Рано или поздно.
– Конечно! – осторожно заметил Николай, явно не разделявший оптимизма сына. – Куда-нибудь да увезут, – да… Или, может быть, ты знаешь определенно, куда?
39
Тюрьма под Москвой.
– Догадываюсь! Даже знаю наверняка! – ответил Алексей.
– Тогда помолчи, если в тебе осталась хоть капелька воспитания! – приказал отец.
– Alexis, но нельзя же так себя вести, когда к тепе пришли гости, – добавила Александра.
– А что? А что я такого сказал? – удивился мальчик. – Что же, и пошутить нельзя?
– Шутить – можно, но только в том случае, если в твоей шутке достаточно ума. А если не хватает, то это уже не шутка, а нечто иное, – неодобрительно сказал отец.
Доктор Боткин все еще держал на весу ложку с микстурой.
– Алексей Николаевич! – напомнил он. – Мы не закончили. Я не могу так долго держать декохт.
Мальчик чуть скривился, закрыл глаза, но, видимо, передумал, открыл их и, демонстрируя выдержку, спокойно проглотил лекарство.
– Совсем не горько! – сообщил он. – Очень даже хорошо. Могу еще!
– Извольте! – Боткин поднес ему еще ложку.
Отказываться
– Итак, ваше высочество… – вслух сказал Яковлев.
– Погодите! – перебил его Алексей. – Я хочу сказать все сам. И о вас, и о том, зачем вы приехали.
– Попробуйте, – улыбнулся Яковлев.
– Вы из Москвы.
Яковлев кивнул.
– Это очевидно, ваше высочество.
– Высокий военный или государственный чин, – продолжил Алексей. – Очень высокий. Не ниже комиссара.
– Совершенно верно, ваше высочество. И тут правильно.
– Приехали по важному государственному делу.
– Безусловно.
– В России снова будет царь! Верно? Он теперь будет жить в Москве?
Яковлев удивленно смотрел на мальчика.
– Отчего же вы так решили? – наконец спросил он.
Алексей смутился, слегка покраснел, на лбу его выступили бисеринки пота. Он тихо и многозначительно проговорил:
– По вашему обращению ко мне. Ведь все титулы отменены уже давно, больше года.
Яковлев с интересом продолжал изучать мальчика.
– Пожалуйста, Алексей Николаевич, я внимательно слушаю вас, – подбодрил он.
– Значит, что-то очень сильно изменилось или изменится.
– Что же?
– Наверное, восстанавливается старая власть? Или что-то из старого?
– Нет, Алексей Николаевич, на этот раз вы не угадали, – сказал комиссар Яковлев. – Старую власть мы восстанавливать не собираемся. Да и ничего не получилось бы. Сие просто-напросто невозможно. Еще Пифагор отметил, что нельзя дважды войти в одну и ту же реку… – и он замолчал.
– Продолжайте, прошу вас, не останавливайтесь! – сказал Алексей.
– А вы хотели бы править Россией? – вдруг спросил комиссар. – В качестве царя?
Николай и Александра с тревогой и опаской смотрели сына, ожидая, как он ответит на опасный вопрос.
– Нет, – грустно сказал мальчик. – Полагаю, что это совсем невозможно.
– Отчего же так?
– Да оттого, что ваш приятель Пифагор прав. Все слишком изменилось. Но главное даже не в этом.
– В чем же? Скажите, сделайте одолжение.
– Мне нельзя управлять государством. Любым. Даже самым маленьким.
– Слишком сложно? Боитесь не справиться?
– По другой причине. Я болен. С такой болезнью, как у меня, нельзя отвечать за жизнь полутораста миллионов человек, – глядя прямо в глаза Яковлеву, с чувством спокойной убежденности произнес Алексей.
Послышался короткий всхлип: Александра вытерла носовым платком глаза.
– Это хорошо, Алексей Николаевич, что вы верно оцениваете окружающую действительность, – заметил комиссар Яковлев. – Столь необходимое качество и среди обычных людей встречается не часто, а уж среди представителей высших сословий – тем более…