Наследство последнего императора. 1-я книга (II)
Шрифт:
– Костя! – сказал Чудинов. – Я тебя не узнаю. Тебя, верно, подменили. Ты разве забыл – это революция! Это война. Приходится стрелять первым. И в этот момент не важно, ошибаешься ты или нет – ты сам нас так учил! Потому что есть вещи более важные. Жизнь Заславского – пустяк по сравнению с тем, из-за чего ты сюда явился. Даже если бы Заславский оказался не врагом, рисковать все равно нельзя.
Неожиданно подал реплику Гузаков.
– Константин, тут сомневаться нечего. Серафим прав на все сто. Подумай сам: если сведения верны, то Заславский предатель и заслуживает пули немедленно. Но ежели сведения не верны
Яковлев рассмеялся.
– Превосходно! Замечательно! – воскликнул он. – Глафира Васильевна, – обратился он к Новосильцевой. – Посмотрите внимательно на этого человека, – он указал на Гузакова. – Перед вами новый калиф Омар. Только свой, сибирский. Еще будете гордиться таким знакомством.
– Ты чего? – обиделся Гузаков. – Какой еще омар?
– Омар, – внушительно подал голос Гончарюк, – есть морской рак. Большой. Европейский весит до двадцати фунтов, американский – до тридцати, и норвежский – так, мелочь: два фунта.
Яковлев расхохотался.
– Нет, я о другом Омаре. Тот – арабский правитель, жил полторы тысячи лет назад, большой друг пророка Магомета. Воевал почти беспрерывно сорок лет, разорил множество стран на Ближнем Востоке, в Малой Азии и в Северной Африке. Оставлял после себя курганы из черепов и выжженную землю. В общем, такой же мерзавец, как Александр Македонский или Наполеон Бонапарт. И при этом мастер казуистики, как и ты. Когда он захватил Александрию и наполовину сжег ее, к нему пришла делегация ученых, умоляя пощадить хотя бы знаменитую Александрийскую библиотеку – самое большое и ценное книгохранилище мира. И что он ответил? «Если ваши книги противоречат Корану, их надо сжечь. Если не противоречат, все равно надо сжечь, потому что в Коране все сказано!» Так-то вот, брат.
– Ну, уж слишком далеко ты заехал, Костя! – не согласился Гузаков. – Тоже сравнил!..
– В самом деле, дядя Константин, – подал голос молодой Зенцов, молчавший весь вечер, потому что не мог оторвать восхищенного взгляда от Новосильцевой и верил, что этого никто не замечает. – Хоть так, хоть этак, но Заславский решил нам помешать. Он ведь не рассчитывает на то, что мы подчинимся или сдадимся ему без боя? Конечно, нет! А вы как думаете, Глафира Васильевна? – слегка покраснев, обратился он к Новосильцевой.
– Почти так же, как и вы, – ободряюще улыбнулась она Зенцову, и он от удовольствия покраснел еще больше и совсем растаял.
– Глафира Васильевна считает, – сказал Яковлев, – что в нашей игре имеется еще один участник – сильный и полностью уверенный в себе. Скорее всего, из Кремля. У него другие цели. Она полагает, что конечном этапе операции нас за ненадобностью бросят в печку – как использованную ветошь.
– Вот видишь! – упрекнул Чудинов. – Глафира Васильевна понимает, а ты – нет.
– Фактов нет, кроме тех, о которых мы все знаем. Но их недостаточно для меня, – ответил он.
– Уход
– Думаешь, такого не может быть? – спросил Чудинов.
Яковлев размышлял еще некоторое время.
– На сегодня хватит, – произнес он. – Конечно, так или иначе, этот мерзавец не оставляет другого выхода. Он хочет крови – он ею захлебнется! Но надо еще раз всё взвесить. Для себя.
– Ну вот! – удовлетворенно сказал Чудинов. – Узнаю нашего бесстрашного боевика Костю Мячина!
– Выступаем ровно через два часа тридцать минут, – приказал Яковлев. – Порядок движения: в авангарде – пятьдесят человек под командой Зенцова и четыре ручных пулемета системы Томпсон. Два разъезда обеспечивают разведку на глубину пять километров в обоих направлениях. В центре поезда – тоже пятьдесят верховых, два томпсона. Старший – Чудинов. Николай Романов – непосредственно под моей охраной и контролем. Замыкает колонну отряд Гузакова. Ему придаются две тачанки с максимами и два томпсона. Тыл для нас наиболее угрожаем. Все! Вопросы? Нет? Каждый за свое дело!
Когда все поднялись из-за стола, он обратился к Новосильцевой:
– Вас, Глафира Васильевна, прошу еще раз пройти к Романовым. Посмотрите, что там и как.
Новосильцева бросила взгляд на матроса Гончарюка.
– Павел Митрофанович, у вас, наверное, свои неотложные дела?
Матрос широко улыбнулся. Пики его усов слегка отклонились в стороны.
– Самое неотложное дело, – заявил он, – проводить вас, Глафира Васильевна. Если позволите, – вполне аристократически шаркнул он тяжеленным «гадом».
– Конечно, позволю! – заверила она. – И даже потребую! Куда же я без вас…
– Это мы с огромным удовольствием! Прошу! – и матрос Гончарюк галантно пропустил даму вперед.
До губернаторского дома было всего около ста шагов. Но темень стояла кромешная. Ни один фонарь не светил. И лишь благодаря тому, что снег еще не сошел, а где-то за домами поднималась луна, дорога была немного видна.
Подойдя к дому, они обнаружили, что охраны у входа нет. Гончарюк забеспокоился. Деликатно, но решительно отстранил Новосильцеву и вошел первым. В вестибюле, у стены на диване мирно храпел солдат из отряда Кобылинского. Винтовка лежала рядом на полу.
– Вот охрана – тудыть их в остров Маврикий и озеро Титикака! – возмутился Гончарюк. – Откуда они только водку берут?
Он потянул носом воздух.
– Так и есть. Снова брага! И до чего же вонючая. Из чего они ее делают?
– Из гнилой картошки, – сказала Новосильцева.
Гончарюк поднял с пола винтовку, щелкнул затвором. Патронов в магазине не было.
– Видите, даже патроны с собой не берут. Это чтобы лишнюю тяжесть не таскать, мизерабли с острова святого Лаврентия! – возмутился матрос. – Эй, – растолкал он солдата. – Подъем! В ружье! Романовы сбежали!