Наследство последнего императора. 1-я книга (II)
Шрифт:
– И на свободе? – возмутился Голощёкин. – И чего ж ты радуешься, Яков! Немедленно арестовать и расстрелять!
– Всё уже сделано. До нас. Двадцать лет назад, – сказал Свердлов. – Василий Васильевич! Я совсем забыл – голова, наверное, немножко утомилась. Придётся тебе задержаться на день. А то и на два.
– Что-нибудь случилось? – спросил Яковлев.
– Ничего, ничего не случилось. Короче: ты не можешь ехать, потому что тебе надо ещё одну инструкцию ВЦИКа получить. Важную, очень секретную. Но она не готова. Будет завтра или послезавтра. А потом поедешь. Да ты не огорчайся!
– Я
– Да-да, приказ, – подхватил Свердлов. – А пока размещайся в «Национале» со своими людьми. И там немножко подожди. А если не поступит инструкция, тогда поедешь.
Когда Яковлев закрыл дверь, Свердлов и Голощёкин обменялись понимающими взглядами.
– В последний момент сообразил! Но, ты молодец, Яков, что всё-таки сообразил, – заметил Голощёкин. – Так значит, мне надо…
– Немедленно! Этим же вечером!
Целую неделю прождал комиссар Яковлев обещанную инструкцию и не дождался. И только гораздо позже понял, зачем его задержал председатель ВЦИК. Когда комиссар добрался до Екатеринбурга, Голощёкин уже был там – двумя днями раньше. Вместе с Шиффом.
Шифф с неодобрением посмотрел вслед комиссару.
– Вы уверены в этом явном царском офицере? – спросил он.
– Он давно наш, – заверил его Свердлов. – Знаменитый боевик-экспроприатор Мячин. Правда, есть глухие слухи, что он вроде и на генерала Батюшина 12 успел поработать.
12
Генерал Батюшин – начальник разведки и контрразведки Генштаба.
– Всё! Не говорите! – вскинул руку Шифф. – Помню, знаю: Сибирь, почтовый поезд, Миасс, очень много золота… Опасный человек! Вы лучше мне скажите, и что вы будете делать с вашим царём?
– Немцы требуют выдачи, – пояснил Свердлов. – Николая – не обязательно, а Александру и дочерей желают получить: они вроде как ещё и германские принцессы вдобавок. Правда, это не такая правда. Русские принцессы они – по любому закону, а не германские. Немцы хотят их, но очень мало хотят. Сказали и забыли.
– А где Романов? Всё там же? – спросил Шифф.
– Да, в наших краях, – ответил ему Голощёкин. – В Сибири. Город Тобольск.
– Далеко?
– Поездом почти неделю.
– Ага, – прошелестел Шифф. – А теперь… А теперь, – он вскинул взгляд и пронзил им Свердлова, потом Голощёкина. – Я вам сейчас скажу самое наиважное и зачем я к вам сюда приехал. Не только из-за угнетённого декрета… Романов не должен приехать в Москву! – тихо и твёрдо отчеканил он.
– Романов? – воззрились на него Свердлов и Голощёкин.
– Да. И он, и его семья. Кагал принял решение, и обсуждению оно не подлежит.
– А почему так вдруг? И зачем? – удивился Свердлов.
– Я же сказал, сын мой: не обсуждается! Когда-нибудь всё узнаете. Может даже раньше, чем думаете. Пока нужно Романовых перевезти в более надёжное место. И под абсолютно надёжную охрану. Кто сейчас его охраняет?
– Отряд полковника Кобылинского. Назначенец Керенского, – ответил Свердлов. – Но… рав Якоб, – глухо добавил он. – Все-таки мне непонятна суть такого решения, и потому я… – он осёкся и огляделся.
– Продолжайте! – приободрил его Шифф. – Смелее! Как вы решили поступить? – ласково спросил он.
Свердлов обречённо вдохнул.
– Я хотел сказать, что любое решение кагала для меня свято, – пошёл он на попятную. – Но хочется понять смысл.
– Смысл очень хороший и приятный! – заверил его Шифф.
– Но… я же не могу самолично отменить решения совнаркома и президиума ВЦИК насчёт царя и суда над ним! – растерянно сообщил Свердлов.
– А вы, сын мой, и не отменяйте. Не отменять надо, а действовать. Как необходимость потребует, – посоветовал рав Якоб.
– И как же?
В разговор вмешался Голощёкин:
– Яков, поручи это дело мне! – предложил он. – Все будет цимес – аккуратно и красиво, как в ювелирном магазине!
– Обещаешь?
– Ну! – заверил Голощёкин.
Тем временем Шифф выбрался из кресла, пробормотав: «Азохен-вей! Это не мебель, а сам Торквемада…»
– Вы что-то сказали, рав Якоб? – спросил Свердлов.
– Да, – с тихой грустью в голосе ответил Шифф. – Сказал. И очень много… Мне надо идти. Чаю я попил, пора прощаться. Но ещё одно замечание – для полной ясности вопроса. Историческое.
– Очень интересно! – сказал Свердлов.
– Наши отцы, – проговорил Шифф, – наши отцы и предшественники были умные люди. Они бросили в помойную яму сильнейшие монархии Европы. Кое-где – а где, вы и без меня знаете – монархии имеют вид конституционных. Вам также понятно, думаю: король в роли конституционной марионетки устраивает всех, и самого короля тоже. Проблема у кого в руках нити. И кто стоит за занавесом. Теперь на очереди германская и австрийская монархии. Но и русская не добита. Ничто не может быть отменено из того, что сделано. Я лично прослежу, – обернулся он к Голощёкину. – Ну, как говорят русские гои – с Богом. Это не я, – поспешил он уточнить, – не я называю имя Творца 13 , это русские так говорят…
13
Иудеям запрещено поминать Бога и произносить его имя.
Проводив гостей, Свердлов вернулся к столу, но его снова скрючил приступ.
Отплевавшись, он снял пенсне, вытер слезы, протёр стекла. Зазвонил телефон – требовательно и нетерпеливо.
– Свердлов! – снял он трубку.
– Яков Михайлович! Коммунистический привет!
– Благодарю, Владимир Ильич, до бесконечности спасибо!
– Послушайте, батенька! – сказал Ленин, и в голосе его Свердлов отметил озабоченность. – Я только что получил ноту от шведского посланника. Точнее говоря, не ноту, а пока просто меморандум. Шведы утверждают, что сегодня ночью в Тобольске расстреляна вся царская семья. Как это могло произойти? – воскликнул Ленин. – Кто позволил? Кто этот преступник? Какая-нибудь коммунистическая сволочь из тамошнего начальства!..