Наследство последнего императора
Шрифт:
– Буду! – пообещала он. – И уже сейчас с нетерпением жду вашего звонка!
– Кстати, – сказал Ира, – у меня для вас есть, вернее, будет очень интересная информация хоть и деликатного свойства, но прямо связанная с вашими занятиями в городе. Очень интересная!
– Спасибо.
– Лучше давайте я сам выйду на связь. До свидания.
Ира забрался в свой джип. Водитель ударил по газам, джип рванул с места на красный свет и мгновенно проскочил перекресток. Неожиданно заработал «разбитый» мотор мерседеса, машина прохрустела шинами по осколкам от фары и указателя поворота, вывернула на встречную полосу и, едва не столкнувшись
Въехав со стороны набережной Фонтанки в узкий Казачий переулок, Онтонов остановился около своего дома: Куликовская-Романова в этот свой приезд остановилась у него. Она старалась вложить в свой фонд каждую сэкономленную копейку. Никаких личных доходов, кроме пенсии, у нее не было, а сутки пребывания в обычной петербургской гостинице стоил самое меньшее триста долларов – дороже, чем в пятизвездочном отеле в Торонто или Оттаве. И когда Онтонов предложил ей остановиться у него, с благодарностью согласилась.
– Посидим немножко, – попросила она. – Никак не могу отойти. До сих пор кажется, что все это мне приснилось. Виктор Васильевич, пожалуйста, подтвердите, все это был сон, бред!
– Я бы рад… – уныло пробормотал Онтонов. – Но такова наша теперешняя жизнь: подобное происходит у нас каждый день. Эта неприятность грозит на наших дорогах каждому. Вот недавно случай был: водитель пассажирского автобуса выбросился из окна своей квартиры – с девятого этажа. Накануне случайно помял иномарку, стоявшую, в нарушение всех правил, прямо на автобусной остановке. Вот он и покончил с собой, чтобы у жены и детей бандиты не отобрали квартиру.
– Но где же полиция?! – вскричала Куликовская-Романова.
– А вы разве только что не поняли, где? У нас полиции нет, – хмуро ответил Онтонов.
– Следовательно, эта… милиция!
– Она тоже давно исчезла, – сообщил Онтонов. – Еще в 1991 году. Сейчас в милицейском мундире ходит почти исключительно криминал. Это теперь их униформа. Очень удобно!
– Вы говорите невероятные вещи! – покачала головой Куликовская-Романова.
Онтонов сначала даже отвечать на это ничего не хотел, но все-таки сказал:
– Как вы считаете, если милиционеру назначают зарплату месячную в две тысячи нынешних рублей, на которые очень скромный человек – один, без семьи – может прожить не больше трех-четырех дней? Что произойдет дальше? – и сам ответил: – Милиционер будет грабить. У вас в Канаде «гиббон» в состоянии купить себе «слона»?
– Простите, не поняла, – сказала Куликовская-Романова. – Какой гиббон? Какого слона?
Онтонов криво усмехнулся:
– Это так у нас называют бывших гаишников, теперь их контора называется ГИБДД.
Она кивнула:
– Во Франции их называют «la vache» [64] .
– Так в состоянии ваш «гиббон» купить себе «слона» [65] ? И еще «подрабатывать» на нем, как мы видели только что?
– Исключено, – подтвердила Куликовская-Романова.
– А лейтенант «руссияньской» милиции, видите, – может. Президент Ельцин знает – его милиционеры на зарплату не живут. Все что надо, милиционер берет сам. Понадобится – убьет. И сам же «раскроет» преступление.
64
Корова.
65
Так в Германии называют мерседес-600.
– Вы рассказываете страшные вещи. Не могу поверить, – проговорила потрясенная Ольга Николаевна.
– Это, с вашего позволения, вопрос не веры, а практической жизни – того самого вашего опыта, который полчаса назад заметно обогатился!.. – с легкой досадой уточнил Онтонов. – Мы с вами только что попали в самую обычную, будничную ситуацию. Вся беда состояла в том, что мы оказались на том перекрестке на десять минут раньше. Задержались бы – на нашем месте оказался бы другой, его бандиты и выбрали бы… Такая милиция – лучшая и самая надежная опора режима. Все очень просто: потому надежная, что режим вместо денег – зарплаты там, жилья и прочего – дал милиции то, о чем ни она, ни любая полиция любого государства за всю историю человечества никогда не могли мечтать. Он отдал ей население! В неотчуждаемую собственность. В полную и нераздельную! Я ненавидел всегда советскую власть, считал ее своим личным врагом, однако же, надо сказать правду: главное право человека она гарантировала всем гражданам – право на жизнь.
– Ох, – поежилась Куликовская-Романова. – Во что вы превратили Россию! Ну, зачем надо было разрушать СССР! Неужели нельзя было его провести всего пять-шесть реформ, совсем немного либерализовать государство – оно стало бы сильнее, а люди свободнее…
Онтонов обиделся.
– Ольга Николаевна, вы требуете ответа от меня? Совсем недавно графиня Новосильцева упрекала меня в том же!
– Ах, простите, Виктор Васильевич! Конечно, не от вас лично я хочу услышать ответ, – сбавила тон Куликовская-Романова. – Да если бы и услышала, что изменилось бы?.. Ладно! Все! Думаю, что у нас сегодня был удачный день!
– Что вы имеете в виду? – удивился Онтонов. – Храни нас Бог от такой удачи!
– Так вот Господь и вмешался! Если бы он не прислал нам этого милого юношу… Ну, все! – оборвала она сама себя. – Что у нас еще сегодня важного?
– Ольга Николаевна! Будут звонить журналисты из православных газет. Один специально приехал из Москвы. Когда вы сможете с ними встретиться? Может быть, сегодня вечером?
– Нет-нет! – возразила она. – Только не сегодня. Я вообще не в состоянии еще кого-либо сегодня видеть.
– Когда же?
– Знаете, – предложила она, – давайте дождемся, когда вернется из Москвы графиня Новосильцева и проведем общую встречу. Посмотрим сначала, какие новости она привезет. Кроме того, я сама не совсем готова к обстоятельному разговору.
После чая Куликовская-Романова извинилась перед хозяевами и попросила не звать ее к телефону. В своей комнате она прилегла на диван и попыталась расслабиться. Это у нее получилось не сразу, потому что именно сейчас, когда прошло несколько часов после истории с ДТП, стресс ее догнал. В какую-то секунду она пожалела, что вообще ей пришло в голову приехать в России, но это было только на секунду.