Наследство в глухой провинции
Шрифт:
Она непринужденно сунула сдачу в карман спортивных брюк. И накинулась на еду так, что сразу стало ясно: девочка не просто проголодалась, она оголодала. Пельмени Лера глотала, даже не жуя, так что я незаметно сгрузила ей в тарелку половину своей порции. Лера посмотрела на меня чуть ли не со слезами, но голод все равно оказался сильнее. Ничего, остальное доберет в машине кофе, печеньем и бутербродами.
— Это Моряк, — с набитым ртом сказала дочь мента. — Папа его сажал. Между прочим, за дело. Непонятно только, чего он злится.
— Второго звать Щука.
— Его я не знаю, — сказала Лера с сожалением. — Папа не очень любит со мной делиться. От подруг я узнаю куда больше, чем от родного отца! А Моряка у нас весь город знает, потому что его процесс был показательным. Наши ивлевские юмористы ему даже звание присудили: «Лучший медвежатник области». Один автослесарь — он на суде общественным обвинителем был — при всем народе его даже уговаривать стал. «Брось, — говорит, — свою уголовщину, переходи к нам в автосервис. Не меньше будешь получать, и никакого риска». Все в зале ржали, даже судья. А автослесарей после этого процесса стали звать медвежатниками. Только папа говорит, такие, как Моряк, никогда не работают. Для них это вроде бы позор, пятно на воровской репутации.
— Я понимаю.
Девчонка вываливала на меня все эти сведения, а я сидела с каменной физиономией и изо всех сил старалась выглядеть посторонней. Рассеянно кивала ее рассказу, отвечала односложно, и Лера наконец поняла, что разговорилась не ко времени, и стала дожевывать свои пельмени молча.
Я тоже молчала, но мысли мои ворочались в бедной голове с такой быстротой, что, кажется, издавали шум на все кафе: интересно знать, куда я лезу? Нет чтобы быстро схватить девчонку за руку, сунуть в машину и мчаться, что называется, на всех парусах.
Прежде я никогда не была любительницей острых ощущений. Как мне кажется. Не испытывала пристрастия к детективам и боевикам, предпочитала им любовные или рыцарские романы писательниц типа Барбары Картленд, где страсти высокие и чистые и нет вымученных эротических сцен, а герои изъясняются высоким штилем.
Что поделаешь, я сентиментальна и не стесняюсь признаваться в этом. Пусть надо мной посмеивается не только подруга Оля, но и друг Коля. Странно, подумала и удивилась, что имена моих друзей–приятелей элементарно рифмуются. А еще в детстве «Королевство кривых зеркал» читала… Сентиментальность безо всякого поэтического воображения и соображения.
Что ж мне теперь отступать назад, когда два упыря с воровскими кличками уставились на наш стол. Причем интересую их не я, а эта юная девчушка, так неосмотрительно сбежавшая с дискотеки молодежного фестиваля во взрослый валютный бар.
Рассуждай не рассуждай, а пора действовать.
— Я выйду первая, а ты три секунды обожди и иди следом, — пробормотала я для Леры сквозь зубы.
Она кивнула.
Я даже не понимала, что уже увлеклась этим приключением и теперь что–то этакое изображаю. А–ля шпионку.
Едва прикрыв дверь, я метнулась к своей машине, завела мотор и стала на крыльце прямо за дверью, чтобы меня не было видно из окон кафе.
Дальше события развернулись так быстро, что я едва успела на все среагировать. Дверь распахнулась, и из нее выскочила Валерия.
— Стой, сучка, стой, кому говорю!
Следом за ней выбежал Моряк и уже протянул руку, чтобы схватить девочку за плечо. Моя нога сама выдвинулась из–за двери в подножку. Я всего лишь слегка поддела поднятую для очередного шага ногу мужчины.
Вскрикивая от боли и матерясь, он исправно пересчитал ступеньки и тяжело, с хрустом упал у подножия лестницы. Мы никаких курсов не кончали, но некоторых приемов народного самбо не чураемся.
Из кафе выскочил Щука и неловко затоптался на месте, не зная, бросаться на помощь другу или разбираться со мной и с Лерой.
Я сунула руку в карман ветровки и сказала ему строго:
— Только попробуй сунуться!
Схватила Валерию за руку и потащила за собой, как катер баржу.
— Быстро в машину!
Я захлопнула дверцу и до упора выжала сцепление. Симка, завизжав покрышками, рванулась с места. Она вообще–то не любит такой бесцеремонности, но сейчас у меня не было другого выхода.
— Бедный Моряк! — с фальшивым сочувствием сказала Лера. — Как неловко он упал!
Но мне было совсем не до смеха. А если они бросятся за нами в погоню? Я не такой уж хороший шофер и могла бы участвовать в гонке с профессионалами лишь как жалкий дилетант, как говорится, со всеми вытекающими последствиями.
— Интересно, есть у них машина?
Невольно я сказала это вслух.
— Есть, наверняка есть! — закричала Валерия. — Как только ты заговорила о машине, я сразу вспомнила. Щука — бывший гонщик. Его так зовут из–за фамилии Щукин. Когда–то, говорят, он был известным спортсменом. А несколько лет назад в одном ралли его машина перевернулась и загорелась. Девчонки рассказывали, что у него на теле такие шрамы — смотреть страшно. Щука их очень стесняется, раздевается только в темноте. Ну, ты понимаешь…
Когда мы успели перейти на ты, я не заметила, но переводить наши отношения на официальные рельсы было глупо. «Мелкая» посчитала меня старшей подругой, пусть. Разве случайные попутчики себя так ведут? События затягивали меня в свой оборот, и мое желание и настроение уже в расчет не принимались.
— …Тренеры Щукина в инвалиды зачислили, да и забыли о нем. Зато бандиты подобрали. И думаю, ни разу о том не пожалели. Он несколько раз увозил бандюков от такой крутой погони, что они теперь Щукина своим счастливым талисманом считают и сообща берегут… А по завершении дела дают ему равную долю, хотя он только баранку крутит.