Наследство в глухой провинции
Шрифт:
— Потому, что я наняла частного сыщика!
Это было не совсем так, потому что согласие — если это можно так назвать — прозвучало весьма расплывчато. То есть Михайловский и вправду делом моей тетки занялся, но то ли по моей просьбе, то ли из профессионального любопытства, я не могла ответить конкретно.
— Наняла, ну и Бог с ним, пусть работает, — отозвалась моя подруга. — Или ты теперь будешь сама следить за ним? Заплати и возвращайся, пусть отчет по факсу пришлет.
— А как с домом быть? Я же еще не решила. Думаю вот на соседку генеральную доверенность написать.
— Ты так хорошо ее знаешь, чтобы доверять продажу дома?
— Все равно нет другого выхода. Вряд ли этот дом можно продать за один день, ты согласна? В общем, приеду в воскресенье, — сказала я, — тут есть возможность съездить на одно суперкрасивое озеро. До конца недели остается каких–то пара дней. Выезжать сейчас уже поздно. Я не люблю ездить ночью.
— Никто тебя и не заставляет!
— Ну вот, а завтра четверг…
— Так бы и сказала, что работать не хочешь. А то частный сыщик!.. Постой, ты серьезно?
— Серьезнее некуда.
— Там у тебя ничего не случилось? — Голос Ольги зазвенел от тревоги за меня.
— Ничего. Это случилось полгода назад и не со мной.
— Ага, значит, я была права! Твою тетку убили?!
— Это пока неизвестно, — заметила я сухо; в самом–то деле, с моей теткой случилось несчастье, а моя подруга чуть ли не завидует тому, что у меня возникла необходимость в частном сыщике.
Переговорный пункт в Костромино небольшой, всего четыре кабины. Если в них прикрывать дверь, то уже через полминуты можно скончаться из–за отсутствия кислорода. А если дверь открыть, твой разговор становится достоянием общественности.
Поскольку я, как существо, дышащее кислородом, выбрала воздух, все присутствующие в зале слышали каждое мое слово. И потому сосредоточили на мне все свое внимание.
Я повернулась к ним спиной, но вряд ли слышимость от этого уменьшилась.
— Ладно, чего ты злишься! У тебя там такие дела, а я тут с тоски одна пропадаю.
— Ты хочешь сказать, что НИИ пластмасс отказался от своего заказа? — заволновалась я.
— Ну при чем здесь это. Забрали они свою оргтехнику и деньги заплатили… Я имею в виду в остальном — тоска.
Мне кажется, Ольга подобрала не то слово. У нее тоже что–то происходило, и потому она нуждалась в присутствии близкой подруги, с которой по этому поводу необходимо было советоваться… Ничего, немного подождет.
— Слушай, Лель, позвони моим предкам. К ним на работу не дозвонишься. А вечером мне неохота тащиться на переговорный пункт, тут больше позвонить неоткуда. Скажи, что у меня все в порядке. Но про сыщика пока ни слова, я сама расскажу, когда приеду.
— Не учи отца трахаться. А ты могла бы и подарить предкам сотовый телефон. С роумингом по всему миру.
— Имеешь в виду два, маме и папе?
— Не обеднела бы. Вместо того чтобы содержать Добровольского…
Опять за рыбу гроши! Ну не содержу я Николашу, сколько можно повторять!
— Так ты позвонишь моим родителям, или мне соседям звонить?
— Не только позвоню, но и заеду, уймись. А ты там все осмотри, вопрос с продажей дома реши, а то я подозреваю, ты уже решила домой укатить и подарить наследство чужому дяде, — сказала подруга.
Ее не поймешь: то приезжай, то не спеши уезжать.
— Конечно, а ты все знаешь!
— Вывод сделан неправильный. Дело в том, что я тебя знаю. Ты решила послать все подальше. Небось уже и себя оправдала: мол, подруга там одна зашивается, а мне с домом возись, не так ли?
— Та–ак. Может, мне вообще здесь остаться?
— Уж не истерику ли я слышу. Устала или боишься чего?
В самом деле, куда я так спешила? Надо разузнать, есть ли здесь контора по продаже недвижимости. Если нет, то где продавцы недвижимости размещают свои объявления. Права Ольга — богачка нашлась! Не хочется заниматься делами, или тебя пугает что–то, связанное с твоими чувствами?
Глава восьмая
Центральная улица в Костромино, конечно, больше десяти метров, но меньше ста, потому ходить по ней туда–сюда совершенно неинтересно. Тем более что на эти метры приходились гостиница с рестораном, в котором я недавно вкушала ужин, кафе–бар и универмаг. Вот и все достопримечательности.
После выхода из нотариальной конторы я первым делом выписалась из гостиницы — стоит ли занимать номер, в котором ты не живешь? Свои вещи я опять сложила в дорожную сумку, которая теперь стояла у моих ног.
Надо же такое выдумать: поехать на чужой машине за три квартала до места только потому… потому что мне приглянулся мент Михайловский. А он предложил подвезти меня всего лишь из вежливости.
И вот теперь придется мне пилить до улицы Парижской коммуны три или четыре квартала. А сумка, набитая теплыми вещами, довольно увесиста. Да плюс пакет с мелочами, которые в дорожной сумке не поместились. Да плюс моя маленькая сумочка на длинном ремне… Не имела баба хлопот…
Без дорожной сумки я могла бы зайти в универмаг, но таскать за собой вещи — это уж слишком! Я уже взялась за ручки своего скарба, злая на саму себя, как меня окликнули. И не кто–нибудь, а мой знакомый блондин из ресторана.
— Здравствуйте, Лариса!
Вид Германа так изумил меня, что я едва не забыла захлопнуть отвисшую от удивления челюсть. Мой партнер по танцу был одет в казачью форму. На груди его позвякивали какие–то награды, явно дореволюционные, из которых я смогла опознать лишь Георгиевский крест.
Да простят меня казаки, мне стало смешно. Ничто не сможет так дискредитировать любое движение, как подобные псевдосподвижники. Наверное, пора уже казакам организовать комитет, который будет следить не только за чистотой рядов, но и за правомерностью ношения тех или иных наград и знаков отличия.