Наследство в глухой провинции
Шрифт:
— Например, в субботу.
— То есть через два дня? А что я буду делать все это время?! Я здесь никого не знаю. Ходить взад–вперед по центральной улице длиной десять метров?
Лера хихикнула. Папочка же и глазом не моргнул.
— Простите, а чем вы занимаетесь?
— Наша фирма продает компьютеры. Цены самые низкие в области, — привычно проговорила я.
— А наше управление, как я слышал, собирается покупать оргтехнику. Может, вас ожидает выгодный заказ.
Управление внутренних дел никогда не было богатым, и вряд ли этот заказ был бы для нас выгодным, но бизнесмен во мне все же поднял голову: почему бы не попытаться. Как говорится, совместить приятное с полезным…
Он смотрел мне в глаза и видел, как я мучаюсь, и потому, наверное, решил добавить масла в огонь:
— В конце концов, здесь много лет жила ваша тетка. Неужели вам неинтересно посмотреть на те места, где она бывала, познакомиться с теми людьми…
— …которые ее убили, — подсказала я.
Ничего не понимаю, чего вдруг я выпалила то, в чем сама сомневалась, как факт хорошо мне известный. Не иначе от безделья. Или заразилась Лидиной убежденностью.
Михайловский же отреагировал странно: темно–синие глаза его потемнели еще больше, он наконец сфокусировал на мне свой взгляд, хотя до этого лишь скользил по моему лицу почти равнодушно.
— Убили?! А кто это вам сказал?
— Один за другим два человека, которые никогда друг друга не видели, а первая из них покойную тетку даже не знала.
— Вот как! Небось детективоеды?
— Да. А что? Если вы на меня намекаете, то я к ним не отношусь!
— Так как насчет местных красот? Вы не собирались поехать в отпуск?
— Собиралась, конечно, но…
— В Египет, — ехидно подсказал он.
— Почему именно в Египет?
— Обычно новые русские любят посещать всякие экзотические страны, а те красоты, что в изобилии имеются в родной стране, не знают и знать не хотят!
— Я не поняла, вы приехали со мной поругаться?
Наверное, я этого мента чем–то раздражаю. Своим благополучным видом? Но на мне всего лишь спортивный костюм, который я не нашла даже нужным переодеть.
— Простите, но мне показалось, что вы заранее настроились на то, как мы здесь примитивно живем, в глуши, ничего не видим, а вы такая штучка областного масштаба…
— Вам кажется? — Я начинала закипать. Оттого что ему кажется, он может изливать на меня свое раздражение! — Да, мне кажется! И простите, я сама начинаю думать… Идея частного сыска до ваших мест еще не дошла?
— Не дошла, — сказал он строго.
— Вот видите, мне даже некому заплатить за то, чтобы убийцу тетки поймать и покарать.
— Да что вы заладили: убийство да убийство! Кто–то из дилетантов, видите ли, провел заочное расследование!
— А вы, не дилетант, профессионал, просто взяли, да и поверили в то, будто женщина, подобная моей тетке, может пойти на речку и утонуть в полынье. Еще бы сказали, утопилась! Может, она и предсмертную записку оставила?
Я не могла понять, чего вдруг завелась. Из–за Лиды, что ли. Наверняка это не только мое мнение. Значит, в поселке ходят слухи, будто Олимпиаду убили, но мало ли здесь ходит слухов!
Все, хватит, прекратить истерику. Этот синеглазый работник районного угрозыска действует на меня как–то возбуждающе. Вон, даже покойную тетку сюда приплела.
— Мы говорили про наши местные красоты, — миролюбиво напомнил он.
Я заколебалась. Может, и правда задержаться? Ненадолго. Будет, что той же Ольке рассказать…
— Тогда мне надо позвонить соучредительнице и предупредить, что я приеду позже.
— Иными словами, все же решили поехать с нами на Синь–озеро? — спросил Федор Михайлович, наблюдая за моими метаниями.
— Правда, Лар, поедем, — вмешалась Валерия. — Когда ты еще такую красоту увидишь. Будешь потом вспоминать и всем рассказывать, какие у нас тут края замечательные.
Я сдалась. И правда, задержусь на пару дней. Все равно я в Италию собиралась ехать, а может, симпатичный мент прав, и стоит хоть иногда вспоминать о родной природе!
— Хорошо, я сегодня предупрежу свою соучредительницу и останусь здесь… до воскресенья. В воскресенье утром я должна уже, кровь из носу, быть в дороге.
— И я думаю, ваша начальница вполне может справиться без вас.
Михайловский хотел, видимо, меня успокоить, но опять вызвал мое раздражение: неужели он считает, будто моя роль в фирме так незначительна, что Ольга могла бы обойтись и без меня?! Или он, как многие другие мужчины, решил, будто женщины не могут успешно заниматься такой работой?
Я уже собралась ответить ему как следует, но он не дал мне открыть рта.
— Скажите, а кипяточку в этом доме не найдется? — невинным голоском поинтересовался он.
— Найдется. А зачем вам кипяток?
— Опять хочется чайку попить. Ладно, если и кипятку нет, то пусть будет кипяченая вода, холодная, пусть без сахара!
Голос у него был нарочито просительным, а глаза смеялись. Оказывается, они могут быть вовсе не ледяными. В некоторых случаях.
— Лера, ты тоже будешь? — оглянулась я на девушку.
— Нет, спасибо. — Она опять уткнулась в книжку.
А мы с Федором Михайловичем вернулись в кухню. Я потянулась к плите и взяла с нее чайник. Он был еще горячий, и я подумала, что либо Федор Михайлович — чаеман, встречала я и таких, либо ему хочется побыть со мной наедине. Мало ли… Может, что–нибудь сказать мне хочет, для уха дочери не предназначенное.
Я налила Михайловскому чай и сама села рядом, чтобы ему не было скучно. В конце концов, я могла бы делать вид, что пью.
Интересно, каким видится ему теткино хозяйство? Веселенький домик, веселенькая обстановочка — ничего здесь не говорило о свершившейся трагедии. Словно хозяйка вышла ненадолго и вот–вот должна была вернуться.
Телевизор «Тошиба» с диагональю 72 сантиметра, мягкий уголок с натуральной кожаной отделкой, дорогая посуда в серванте… И чего это тетю Липу среди зимы понесло на реку?!