Насмешка
Шрифт:
— Верю, — усмехнулся мужчина. — Иди.
Девушка поклонилась, направилась к дверям, но остановилась и обернулась к молодому господину:
— Уж больно вы пригожий, мне было бы в радость услужить вам…
— Иди, милая. — Рассмеялся Гаэрд и, дождавшись, когда дверь за девушкой закроется, скинул верхнюю часть одежды, склоняясь над лоханью, чтобы обмыться.
Вскоре он уже спускался в трапезную. К Ригнарду Гаэрд не стучался, понимая, что тот мог принять предложение, от которого отказался ласс Дальвейг, а мешать другу мужчине не хотелось. Однако Ригн уже сидел внизу. Похоже, он не стучался к Гаэрду из тех же соображений. Заметив Дальвейга, Ригнард махнул рукой, и Гаэрд уселся напротив товарища, оглядываясь в поисках того, кто принесет снедь.
— Я велел подавать, как только ты появишься, — сказал Магинбьорн, — сейчас принесут.
Ужин лассам принес сам хозяин постоялого двора. Мужчина любил щедрых постояльцев, а Гаэрд был щедр, кинув ему золотой. Кошель благородного ласса, находившийся при нем, когда его нашли в лесу возле замка наместника, с ним и остался, потому Дальвейг в средствах пока стеснен не был.
— Посиди с нами, — сказал Ригнард, когда яства стояли на столе, и хозяин собрался удалиться, дабы не мешать господам в их трапезе.
Мужчина поклонился и с готовностью устроился рядом с лассом Магинбьорном, понимая, что господа желают поговорить, а уж до бесед хозяин постоялого двора был весьма охоч.
— Как тебя звать, любезный? — со сдержанной улыбкой спросил Гаэрд.
— Нарекли Адгримом, — ответил мужчина.
— А расскажи-ка нам, любезный Адгрим, что любопытного случилось у вас за последние дни? — Ригн хлопнул мужчину по плечу, задорно улыбаясь.
Адгрим почесал в затылке, выбирая то, что может быть интересно господам. Вряд ли их заинтересует, как деревенский охотник гонял отца-служителя, которого застал у своей жены, известной всем своим легким нравом. Да и про спор двух купцов, проезжавших третьего дня, благородным господам тоже будет скучно слушать. По всему выходило, что оставался только наместник.
— А вот проезжал мимо нас высокородный ласс Ренваль, дней так шесть назад, — вдохновенно начал хозяин. — Может, и проехал бы совсем мимо, да беда у него случилась, захворала благородная лаисса Ренваль. Вот уж правду скажу, хоть она и досталась мужу опозоренной, а он так переживал, так кружил над нею…
Гаэрд посмотрел на Ригнарда, заметил, как у того непроизвольно сжался кулак, и отрицательно качнул головой, велев держать себя в руках.
— Души великой сей благородный муж, — продолжал заливаться Адгрим, не замечая, что под боком у него зарождается буря. — Уж как переживал. И кто бы мог подумать, что он так с потаскухой-то…
— Ригн! — окрик Дальвейга прервал хозяина постоялого двора. — Ты льешь на себя эль, — немного зло отчеканил ласс, испепеляя взглядом побагровевшего Магинбьорна, уже готового сорваться.
— Я сейчас тряпку… — начал Адгрим, но Ригн впился железной хваткой в запястье мужчине и глухо велел:
— Продолжай.
— Да, любезный Адгрим, — поддержал Гаэрд. — Так что там с благородной лаиссой? Тяжело ли захворала?
— Знахаря нашего, его милость к супруге не допустил, побрезговал, а он у нас знатный целитель. Так вот, знахарь сказал, что лаисса тяжела была, в огне горячки сгорала. Уж наместник и кричал на всех, уж и переживал…
— Переживал, а знахаря не подпустил? — вздернул брови Гаэрд. — Побрезговал помощью, когда супруга сгорает? И что ж, сей заботливый муж так и поехал дальше? — в голосе Дальвейга просочился сарказм.
— Так они это, в Илви помчали, — ответил Адгрим. — Только и взяли у нашего знахаря настой, а потом в Илви. Наместник так и сказал вознице: «Гони к Илви. Опоздаем, шкуру спущу». Ох, уж и переживал он за свою непутевую женушку. Любит ее, видать, хоть она и дрянью оказа…
— Довольно! — ладонь Гаэрда с силой опустилась на стол, останавливая хозяина постоялого двора и Ригнарда, чей яростный взгляд уже не отрывался от говорившего мужчины. Затем, заставив самого себя успокоиться, ласс Дальвейг выдохнул и взглянул на присмиревшего Адгрима. — А вдруг ты, любезный, поносишь честную женщину? Не приходило ли тебе в голову, что лаисса Ренваль может оказаться невиновной. Святые воздают всем клеветникам и сплетникам, не боишься их гнева?
Адгрим снова почесал в затылке.
— Наместник сам показал чистую простынь, следов не было, — уверенно заявил мужчина.
— У наместника не единственная простынь на весь замок, — глухо произнес Ригнард. — Подменить легче легкого.
— Да зачем ему собственную супругу-то позорить? — возмутился почтенный Адгрим. — Что-то вы, благородные господа, придумываете.
Ригн отвернулся, стараясь отключиться от беседы и предоставляя Гаэрду одному разговаривать с хозяином. Ласс Дальвейг чуть склонился над столом, маня к себе мужчину. Тот подался вперед, с любопытством глядя на молодого господина.
— Да простят меня Святые, но уж коли на то пошло, то скажу тебе то, что слышал сам, и слышал от человека, который был свидетелем тому, как юная лаисса Магинбьорн посмеялась над наместником. И посмеялась прилюдно. Это-то и сыграло с прекрасной Лиаль злую шутку. После того ласс Ренваль против воли благородной девицы женился на ней. Вот и подумай, мог ли он ответить ей, опозорив в ответ? — Гаэрд отклонился и пристально взглянул на Адгрима.
— Нет, ну вдарить бабе разок промеж глаз, чтоб ум на место встал, а такую напраслину на весь свет возводить… — Тот потер подбородок. — Это же высокородный ласс. Зачем же ему собственную-то супругу так-то?
— А еще говорят, что наместник ревнив, а его супруга хороша, как летнее утро, — лениво заметил ласс Дальвейг, отпивая глоток эля. — Он ее за высокими стенами спрятал, никто даже не удивится, что лаисса Ренваль не выходит в свет. Все ведь уверены, что это ее наказание, а не самодурство супруга.
— А ведь и верно! Он никому не позволил приблизиться к возку, как пес охранял. Разве ж стал бы муж так кружить вкруг жены, коли она дрянью оказалась? — охнул Адгрим. — Неужто и, правда, навет? Так это ж… Он же целый род под корень… Ох, Святые…
Мужчина поднялся из-за стола, рассеянно поклонился и поспешил прочь. Гаэрд с кривоватой усмешкой проследил за ним, понимая, что любезному Адгриму не терпится рассказать о том, что узнал от проезжих лассов. Ригнард обернулся, бросив вслед хозяину тяжелый взгляд, после посмотрел на Дальвейга.
— Ты сейчас назвал Ренваля клеветником, — заметил Магинбьорн.
— Люблю, когда все имеет свое название, — пожал плечами Гаэрд и прикрыл ладонью зевок. — С рассветом отправляемся в Илви. Неизвестность гнетет.