Наставники Лавкрафта (сборник)
Шрифт:
– Но как явилась – и откуда?
– Откуда все они являются! Она просто возникла и стояла там – но не так близко.
– И не подошла ближе?
– Знаете, если судить по эффекту и ощущениям, то она все равно что стояла рядом, как вы!
По странному побуждению моя добрая экономка отступила на шаг.
– Вам эта особа совсем незнакома?
– Совсем. Но дитя ее знает. И вы знаете, – тут я высказала то, что успела надумать. – Это моя предшественница – та, которая умерла.
– Мисс
– Мисс Джессель. Вы мне не верите? – с нажимом спросила я.
– Как вы можете утверждать? – Очень расстроенная, она покачала головой.
Состояние моих нервов никуда не годилось, и я сорвалась.
– А вы спросите у Флоры – она не сомневается! – Тут же я пожалела о сказанном и поправилась: – Нет, бога ради, не надо! Она скажет, что ничего не было… она солжет!
– Ах, да как же вы можете? – Гроуз не была настолько потрясена, чтобы не протестовать.
– Потому что ясно вижу. Флора не хочет, чтобы я знала.
– Только затем, чтобы вас не тревожить.
– Нет, нет – там глубоко, глубоко! Чем больше я вникаю в это дело, тем глубже вижу, и чем глубже вижу, тем сильнее боюсь. Но я не знаю, что упускаю из виду – и чего еще не боюсь!
– То есть вы боитесь снова ту особу увидеть? – спросила Гроуз, пытаясь понять меня.
– О нет! Теперь-то это не страшно! – Мне пришлось объяснить. – Боюсь не увидеть.
Экономка по-прежнему туго соображала.
– Я вас не понимаю.
– Да просто дитя может заняться видением – и дитя несомненно займется, не давая знать мне.
Возможность такого поворота на миг сокрушила миссис Гроуз, но, понимая, каким силам мы открыли бы путь, сдавшись хоть на пядь, она сумела взять себя в руки.
– Боже милостивый, нам нужно не терять голову! И вообще, если Флора не беспокоится… – Гроуз даже неуклюже попыталась пошутить, – может, ей это нравится!
– Если нравится такое – она негодница, а не ребенок!
– Разве это не доказывает ее блаженную невинность? – рискнула предположить экономка.
Этим она на минуту почти убедила меня.
– О, за это мы должны ухватиться – и так держаться! Если это не доказывает правоту ваших слов, тогда я не знаю, что и думать! Ибо та женщина страшнее страшного!
Гроуз постояла, глядя себе под ноги, потом взглянула на меня:
– Расскажите, как вы узнали?
– Значит, вы допускаете, что это – та самая особа? – воскликнула я.
– Расскажите, как вы узнали, – просто повторила упрямица.
– Очень обыкновенно – глядя на нее! По ее внешнему виду.
– Так по-вашему, она вела себя непристойно?
– Господи, ничуть – я бы такого не потерпела. Она даже не глянула на меня. Она смотрела только на девочку.
– Как смотрела? – допытывалась Гроуз.
– Ах, взгляд ее был ужасен!
Она
– Смотрела неприветливо?
– Да нет же. Боже упаси нас, гораздо хуже. В ее взгляде была решимость… неописуемая. Что-то вроде яростного намерения.
– Намерения? – экономка побледнела.
– Схватить девочку.
Гроуз, не сводя с меня глаз, содрогнулась, отошла к окну и выглянула наружу.
– Именно это Флора знает, – договорила я.
– Та особа была в черном, вы говорили? – спросила она, снова повернувшись ко мне.
– В трауре. Платье бедное, чуть ли не оборванное. Но сама… да, исключительно красива. – Теперь я увидела, что довела наконец, шаг за шагом, жертву моих откровений до некоторого понимания, ибо она явно задумалась. – О, красива весьма и весьма, – продолжала я, – прямо чудо. Но от нее веет скверной.
Гроуз медленно подошла ко мне.
– Мисс Джессель… была скверной, – она взяла мою руку в свои и крепко сжала, как бы предупреждая приступ тревоги из-за того, что сейчас скажет. – Они оба были скверные.
Теперь мы снова могли рассуждать вдвоем, и благодаря этому я увидела всю картину в целом.
– Я оценила всю тактичность вашего умолчания, но теперь пришло время откровенности; вы обязаны все рассказать мне, – Гроуз вроде бы согласилась, но хранила молчание; поэтому я добавила: – Я должна узнать здесь и сейчас. Как умерла гувернантка? Ну же, говорите, между ними что-то было?
– Было все что угодно.
– Несмотря на различие?..
– Ох, и ранг не тот, и воспитание… – печально призналась она. – Мисс Джессель была леди.
– Да, – подумав, согласилась я. – Она была леди.
– А он-то ужас до чего низко, – сказала Гроуз.
Я почувствовала, что моей собеседнице будет неприятно, если я стану дальше рассуждать о месте слуг на общественной лестнице; но ничто не мешало мне принять ее собственную мерку уровня падения моей предшественницы. Эти сведения можно было использовать, и я это сделала тем охотнее, что они завершали мое представление о покойном «личном» слуге нашего нанимателя – умного, благообразного человека – наглом, самоуверенном, испорченном, порочном.
– Этот парень был как пес, – миссис Гроуз, видимо, сочла, что в данном случае стоит уточнить оттенки. – В жизни не встречала ему подобного. Творил что хотел.
– И с нею?
– С ними всеми.
Можно было подумать, что мисс Джессель предстала перед моей приятельницей как будто воочию. Казалось, я уловила в ее глазах отражение той же фигуры, которую видела у озера; и я высказалась решительно:
– Должно быть, она хотела того же самого!
Судя по лицу Гроуз, так оно и было, но сказала она иное: