Настенька
Шрифт:
А после, в гостеприимном доме Матрёны нас ждал горячий самоварчик и ещё теплые пироги с морковью, мочёными яблоками и капустой и яйцом. Привыкшая к кулинарным изделиям двадцать первого века, я жадно поглощала огромные румяные пироги с хрустящей корочкой и сочной ароматной начинкой, испеченные в настоящей русской печи. И в этот момент мне казалось, что ничего вкуснее я в своей жизни не пробовала.
– Следующая неделя масленичная, последняя перед постом, - проговорил Макар, когда сытые, сонные и разморенные баней детишки улеглись на печи, и он их накрыл одним общим одеялом.
– И что это
– Эх, и этого не помнишь, - удрученно покачала головой женщина, - Будут масленичные гуляния и посиделки. Так вот, и тебе бы надобно в них поучаствовать.
– Первый день недели «Встречей» кличут. В этот день молодые девушки и парни из соломы чучело делают, да снежные горки строят. Жены и матери дома блины пекут. Первый блин не едят, его нищим отдают, да сиротам, - наставительно поведал мне мужчина.
– Второй день называют «Заигрыши», - улыбнулась мне женщина, принявшись расчёсывать частым деревянным гребешком свои длинные русые волосы, - В этот день молодёжь на смотрины собирается. У кого сговор сладится, те после поста на Красную горку и обженятся. Мы с Макаром как раз так и поженились.
Женщина улыбнулась каким-то своим мыслям или воспоминаниям и залилась румянцем.
– На «Лакомку», третий день недели, к тёще на блины ходят, - подхватил мужчина рассказ своей жены, попутно доставая из погребка бутылочку темного стекла, - А четвертый день «Разгуляем» зовется, с этого дня праздникам начало, начало Широкой масленицы, работать нельзя, - наставительно поднял он указательный палец вверх.
– На пятый день широкие гуляния устраивают, катания на санях, да снежные забавы, - снова включилась в разговор Матрёна, заплетая себе длинную плотною косу и скрутив её в широкий пучок на затылке, - Шестой день «Золовкиными посиделками» зовётся. В этот день невестки золовкам почесть выказывают. А молодые незамужние девушки к подругам в гости ходят, угощаются, песни поют, да гадают.
– Ну а на седьмой день проводы масленицы устраивают, также прощение у всех просят, - снова взял слово Макар, разливая по деревянным стопочкам янтарную жидкость, - Самый важный день всей масленичной седьмицы. В этот день совершают заговенье перед великим постом, усопших поминают, на кладбище ходят, а вечером гуляние устраивают, да чучело сжигают.
– Даааа, обширнейшая программа, - удивленно произнесла я, чуть ли не присвистнув.
– Давай, Настенька, помянем родителей твоих, - вдруг неожиданно печально произнесла Матрёна, - Сегодня годовщина гроба их, - трижды перекрестившись, произнесла она. Матвей же тихо прошептал короткую молитву.
Что нужно было делать мне в этой ситуации, я не знала. По сути, я была человеком посторонним, и никакой родственной связи с семейством Прохоровых не ощущала. Но во избежание косых взглядов, я поднялась с места и тихо произнесла:
– Пусть земля им будет пухом.
На мои слова, Матрёна укоризненно покачала головой:
– Надо говорить: Царствие им небесное. Земля пухом – это языческое выражение.
Опрокинув янтарную жидкость в горло, и удивившись её приятной терпкости и мягкости, я добавила уже от себя:
– Проводы масленицы тоже языческий ритуал, - решила блеснуть я знаниями.
На мои слова
Спустя пару часов, я шла по темной улице и тихо напевала:
– Ой мороз, моро-о-з, не морозь меня. Не моро-о-зь меня-а-а-а, моего коня!
Вдруг, откуда ни возьмись рядом со мной закружился снежный вихрь, и словно подпевая моей унылой песенке, так и вился рядом, провожая меня до самого дома. Мне было так залипательно смотреть на это небольшое, сверкающее белыми хрусталиками снега, торнадо, что я никак не могла остановиться петь. Так и продолжала выводить заунывные ноты грустной песни, заворожено глядя на разросшийся вихрь.
– Явилась, не запылилась, - раздалось беззлобное ворчание домового, когда я чуть навеселе вошла в избу, - Гости к тебе, хозяйка. Дозволишь впустить?
– Гости? – удивленно переспросила я, отчетливо припоминая, что ни по пути к своему дому, ни рядом с ним, я не встретила ни души, - Зови, - заинтересованно ответила я, снимая с себя заснеженный тулуп и пуховый платок.
Дверь скрипнула, и в избу прошмыгнуло что-то небольшое и тёмное. Затем это нечто разделилось на два небольших сумрачных пятна, обретая цвет и форму. И вот, не прошло и минуты, как передо мной стояли два небольших человечка. Один был очень похож на Казимира, такой же рост и борода, правда более седая, да одежда немного другая. Второй гость также оказался сед, но его длинные волосы доходили чуть ли не до самого пола, ноги оказались босыми, а на тело была лишь намотана какая-то простыня. Так, это ещё что такое? Не хватало мне тут ещё стриптиза от местной нечисти. А то, что передо мной очередные её представители, я была в этом уже абсолютно уверена.
– Не прогневайся, навьюшка, - обратился ко мне чужой домовик с поклоном, - Мы из дома Радовых. Меня Лукьяном зовут, а этого банника Ведогором кличут. Прослышали мы от Казимира, что новая ведьма в наших землях объявилась. Так мы к тебе за помощью.
Новая ведьма? Это ещё что за новости?
– А я-то тут при чём? – с недоумением уставилась я на них.
Чуть откашлявшись слово взял банник:
– Лесная нечисть озорует, совсем продуху мне, старому, не даёт, в баньке моей безобразничает, выжить меня пытается, - сокрушенно вздохнуло существо, а потом с печалью в голосе добавило, - На прошлой седьмице хозяйка моя чуть не угорела. Я глянь, а в баньке-то задвижка задвинута.
– Снопы ломает, травы мнёт, - продолжил уже домовик, - Одни убытки хозяйству.
Я хмыкнула и сложила свои руки на груди:
– И снова повторяю свой вопрос: я-то тут при чём? – вопросительно подняла я свои брови.
– Так ведьма же, разве нет? Ты хозяйка новая земель этих, - решил внести ясность домовой Радовых, - Почитай на целых три села и на много дней пути в округе нет сильнее тебя, кто может нечисть одолеть. Ну, или нежить, - добавил он с заминкой.
– Погодите-ка, - решила я прояснить ситуацию, - То есть вы хотите, чтобы я пошла и разобралась с тем, что у вас в бане засело?